Марфа окаянная - [68]

   — Только недолго. А то тётка может скоро вернуться. Покличет меня, а меня и нет! Ой, что тогда будет!..

Видимо, представив гневное удивление боярыни, Ольга рассмеялась. Потом произнесла задумчиво:

   — Наверное, плохая я. Грех это — человеку зла желать. Но она ведь не любит меня. Засмеюсь — она злится, а мне ещё веселей от этого. A тебя дома бьют? — Ваня, удивившись такому нелепому вопросу, помотал головой. — Неужели никогда? И за шалости даже?

   — Нет, никогда.

   — И даже бабка не бьёт? — Оля округлила глаза.

Ваня не выдержал и засмеялся:

   — Чудная ты! Если б кто руку на меня поднял, бабушка Марфа его убила бы, не иначе. Она мне всё разрешает, даже Волчика.

Ваня начал рассказывать про домашнего волка, которого выкормила сторожевая собака Двинка и который тоже, как собака, в конуре живёт, но всё же он не пёс, а волк, и все его боятся, и правильно, что боятся, ведь он может так за руку тяпнуть, что без пальца останешься, и что Ваню Волчик только и признает и кормить себя только ему и позволяет, другой и близко не подходи.

Ольга слушала с таким неподдельным интересом, так ахала, удивляясь, что Ваня весь расцвёл от удовольствия. Такого слушателя никогда ещё не было у него.

   — Как бы я хотела его погладить! — воскликнула она. — Он бы меня не стал кусать, я знаю. Ему ведь тоже плохо одному среди чужих.

   — Отчего же чужих! — слегка обиделся Ваня. — Я в обиду его никому не дам!

   — Так ведь он волчьего роду, а ты же не волк, — сказала Ольга и, взглянув с улыбкой на Ваню, добавила: — Нет, ты не волк.

Они уже почти спустились к реке, как вдруг со спины послышались голоса:

   — Да он это! Точно он!

   — Вырядился!

   — Гляди-ко, с девкой гулят! Не из наших ли?

   — А вот мы посмотрим сейчас!

Ольга испуганно закрыла лицо платком. Ваня обернулся. К ним приближалась ватага подростков, впереди шагал тот чернявый и худой парнишка, у которого Ваня сломал кистень, вступившись давеча за Акимку. Их было семеро. Все глядели на Ваню со злостью и завистью. Он старался, выходя в город, всегда надеть что-нибудь попроще, вот и на этот раз на нём был летний серенький кафтан, сорочка поверх портов, перевязанная красным шёлковым шнурком, мышиного цвета лёгкие сапожки. Но даже этот простой наряд выглядел чересчур богато по сравнению с лохмотьями да заплатами на ребячьих одеждах, с поношенными лаптями. Некоторые и вовсе были без лаптей, на голые щиколотки налипла засохшая грязь.

Чернявый сунул руку за пояс, и в руке его оказался небольшой нож. Остальные начали окружать Ваню с Ольгой. Те попятились и отступили к лежащей на боку старой рассохшейся лодье.

   — Моли пощады! — приказал чернявый, приближаясь. — На колени становись!

Ваня побледнел от гнева, шагнул вперёд, и чернявый махнул ножом перед его лицом. Он отступил, заслоняя собой Ольгу.

   — На колени! — повторил чернявый, и мальчишки загоготали.

Вдруг Ваня почувствовал прикосновение железа к ладони, скосил глаза вниз, Ольга передавала ему свой гвоздь от потайной доски в боярском заборе. Гвоздь был тяжёлый и длинный, длиннее лезвия угрожавшего Ване ножа.

   — Я начну драться, а ты беги, — шепнул он.

   — Только осторожней, — попросила Ольга. В её голосе звучала неподдельная тревога за Ваню, и это придало ему силы и смелости.

   — В остатний раз предупреждаю! — произнёс чернявый со зловещей угрозой. — Не встанешь, начнём бить. Ну?!

Ваня сделал шаг навстречу, крепко сжав ладонью тяжёлый чёрный гвоздь. Чернявый, увидев длинное остриё, проворно отскочил в сторону и вытаращил глаза.

Мальчишка справа от Вани сделал попытку ногой выбить из его руки нежданное оружие, но промахнулся и, не удержав равновесия, стал падать. Его босая грязная пятка чуть не задела Ваню по лицу, и он легонько ткнул в неё острым жалом. Тот вскрикнул от боли и грохнулся наземь. Ваня перескочил через него, сделал вид, что собирается убежать. Уловка удалась, все кинулись за ним, кроме незадачливого мальчишки, который с плачем и хныканьем заковылял к реке, чтобы промыть и осмотреть раненую пятку.

Про Ольгу все забыли, и она, никем не удерживаемая, кинулась было домой, но, отбежав немного, остановилась и обернулась. Ваня петлял по берегу, ловко уворачиваясь то от одного, то от другого догоняющего. Это напоминало игру, и Ольга невольно улыбнулась, любуясь Ваниной ловкостью. Враги его были голодны и истощены и скоро выдохлись. Они прекратили преследование, собрались в кучку и тяжело дышали. Ваня же почти не запыхался. Он взглянул на них, усмехнулся и неспешно направился в сторону Ольги.

   — Берегись! — вдруг крикнула она.

Чернявый, собравшись с силами, бежал с ножом к Ване и уже замахивался, собираясь ударить. Ваня обернулся, отпрянул в сторону. Нож полоснул по рукаву и левому боку кафтана, порвав его и больно задев ребро. Ваня правым кулаком ударил чернявого в щёку. Тот выронил нож и отлетел на сажень. Сидя на земле, он выплюнул с кровью выбитый зуб и горько вдруг заплакал — от боли, обиды, унижения. Его товарищи стояли в сторонке, не решаясь ни подойти к своему заводиле, ни тем паче снова напасть на Ваню, который, подняв с земли нож, так далеко бросил его, что тот достиг реки и утонул с тихим всплеском недалеко от берега.