Маресьев - [78]
Очень признателен за посланные медикаменты. Ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я еще в этих лекарствах. Откровенно сказать, нуждаюсь. Но ты не пишешь, сколько я должен за полученное ранее. Не хотелось бы оставаться в долгу.
Поэтому, не отказываясь от твоего предложения, убедительно прошу сообщить, сколько всего с меня причитается. Я немедленно вышлю деньги.
Обнимаю тебя, мой друг. До свидания».
Дружелюбные французы также предложили Алексею Петровичу сделать новые протезы, с которыми можно было даже бегать. Однако для этого требовалось лечь на операцию в парижскую клинику чуть ли не на полгода. Маресьев вежливо отказался. Не в правилах Алексея Петровича было быть кому-то обязанным. Так и проходил он до конца своих дней в отечественных протезах. Хотя некоторые недоброжелатели распускали слухи, что протезы ему якобы сделали по спецзаказу в Лондоне, в Королевской клинике. Но это не более чем слухи, которые Алексею Петровичу однажды даже пришлось опровергать. На Кунцевской игольной фабрике, где он выступал перед работниками, одна женщина прямо заявила: «Ему хорошо тут рассказывать, сам-то на королевских протезах ходит». Маресьев улыбнулся, потом ответил: «Наверное, королевские протезы были бы лучше, удобнее, эстетичнее, но мне все-таки привычнее в наших ходить, они надежнее и просты в обслуживании».
А вот что рассказал об отцовских «ногах» сын Маресьева Виктор, с которым автор встречался во время работы над книгой: «Отец всю жизнь носил одну модель протезов — старомодную, советскую, с сыромятными ремнями. Встал на них еще в войну. Четырнадцать пар за всю жизнь износил. Надевал на культю сначала шерстяной носок, потом гладкий, затем колено на шарнирах, шнуровка… Он сам всегда ухаживал за протезами. Правда, периодически ездил в ортопедический центр на Коровинском шоссе (отец его звал „проспект Му-му“), когда требовалась серьезная починка. Был у папы и знакомый протезный мастер. К нам иногда захаживал. Они сидели вдвоем и колдовали над механизмами. Но чаще всего отец командовал: „Витька, а ну-ка неси масло подсолнечное, блюдце и спички. Будем смазывать шарниры“. У него и ключики имелись специальные — сам подтягивал все соединения. Ведь оно как в жизни случается: то чуть пополнел — то слегка похудел, и уже надо регулировать. Папа был аккуратным и следил не только за своими механическими ногами. И ходил на них бодренько так, заправски. Особенно в молодости. Кто его не знал, никогда бы не заподозрил, что человек на протезах. Единственное, что батю выдавало, так это ступни. У нас они подвижные, а у него — нет».
Что же касается предложения французов изготовить ему новые протезы, Маресьев свой отказ мотивировал тем, что у него сейчас большой объем работы, особенно по линии ветеранского движения.
Дел действительно было много. К тому же Маресьев как представитель Советского комитета ветеранов войны был включен в руководящий состав Международной федерации борцов сопротивления (Fédération Internationale del Résistants; FIR), Всемирной федерации ветеранов войны (Fédération mondiale des anciens combattants; FMAC) и Международной конфедерации бывших военнопленных (Confédération internationale des anciens prisonniers de guerre; CIAPG). Но ни в одной из этих организаций «камарад Алексей», как часто называли Маресьева его иностранные коллеги, не значился в роли свадебного генерала.
Особенно активно работал Маресьев в FIR, где он сначала был избран в руководящие органы, а в дальнейшем — вице-президентом. Штаб-квартира FIR находилась в Вене. Она была создана антифашистами, борцами Сопротивления, партизанами и бывшими узниками нацистских лагерей в 1951 году в Бухенвальде, где во времена нацизма находился один из самых страшных лагерей смерти. Нужно учитывать, что это был период разгара холодной войны. В Восточной Азии вовсю полыхала корейская война — военный конфликт между двумя противоборствующими частями еще недавно единой страны, которая была разделена после Второй мировой войны на Южную и Северную. Но, по сути, этот конфликт был опосредованной войной между США с их союзниками и силами Китайской Народной Республики и Советского Союза. Поэтому люди во многих странах всерьез ожидали применения ядерного оружия и начала третьей мировой войны.
Новая международная организация своими задачами считала борьбу с любыми попытками возродить нацистскую идеологию и нацистские организации, а также всеми силами препятствовать гонке вооружений и военным угрозам. Под флагом FIR объединились десятки национальных организаций из большинства стран Европы, а также Израиля.
Вместе с Маресьевым рука об руку, если можно так выразиться, работали многие известные герои борьбы с нацизмом. В частности, пастор Россен (главный обвиняемый на одном из громких процессов в фашистские времена), Людвиг Сосвински и Оскар Висфлеккер (Австрия), Ариальдо Банфи, Ариджи Болдрини и Умберто Терачини (Италия), аббат Александр Гласберг, Жак Дебю-Бридель, Ж. Волле, Р. Прэ (Франция) и др. Эти люди, как и Маресьев, пользовались огромным уважением и авторитетом в своих странах, их мнение в большинстве случаев учитывалось при принятии тех или иных важных решений.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
Книга посвящена одной из ярких фигур русской общественной мысли первой половины XIX века, поэту, философу и просветителю Николаю Станкевичу. Друг Я. М. Неверова, В. Г. Белинского, К. С. Аксакова, Т. Н. Грановского, М. А. Бакунина, И. С. Тургенева, человек, стоявший у истоков творчества выдающегося поэта-песенника А. В. Кольцова… В литературно-философском кружке Станкевича черпало вдохновение целое созвездие имен, с которыми связана разработка важнейших отечественных философских и эстетических концепций.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.