Маресьев - [42]

Штаб школы находился в здании, где раньше размещался военкомат. Дорогу туда Маресьеву показал один из местных жителей. Временно исполняющим обязанности начальника школы на тот момент являлся начальник штаба майор М. Т. Литвинов, которому Маресьев доложил о своем прибытии для дальнейшего прохождения службы. Одновременно он передал майору пакет с личным делом, опечатанный сургучовой печатью. Но тот почему-то не торопился его вскрывать. Сейчас майора больше всего волновал вопрос, почему вновь прибывший офицер одет не по форме. Вместо привычных галифе — отглаженные со стрелками брюки навыпуск, на ногах не сапоги, а отливающие блеском желтоватого цвета ботинки. Цирк, да и только! В очередной раз, подозрительно окинув взглядом Маресьева с головы до ног, Литвинов требовательно спросил:

— Почему вы, товарищ лейтенант, нарушаете форму одежды?

— Так точно, нарушаю! — без тени смущения подтвердил Маресьев. — У меня нет ног, поэтому не могу сапоги носить.

— Как нет ног? — еще больше удивился Литвинов.

— А так, товарищ майор, — последовал новый ответ.

— Зачем вы тогда прибыли в нашу школу? Кто разрешил? — засыпал вопросами Литвинов.

— Разрешение в пакете, — пояснил Маресьев.

Когда Литвинов вскрыл пакет и начал знакомиться с документами, то вопросы отпали сами собой. На рапорте, испещренном множеством коротких резолюций, выделялась одна, самая длинная: «Лейтенант Маресьев направляется в вашу авиашколу. По возможности помогите ему снова быть в летном строю». Ниже стояла подпись уже знакомого читателю Белоконя.

Затем был долгий разговор. Маресьев рассказал Литвинову о своих перипетиях, что у него целы коленные суставы ног и что он сможет научиться управлять самолетом. А в конце сказал:

— Поймите меня, товарищ майор, я не могу не летать, я должен снова сражаться!..

«И такая страстная убежденность была в его словах, — вспоминал впоследствии М. Т. Литвинов, — так уверенно показывал он свое умение двигаться на ногах, что я поверил: этот своего добьется. Я вызвал одного из самых опытных летчиков — командира 3-го отряда 1-й эскадрильи Наумова и поручил ему заняться тренировками с А. П. Маресьевым…»

Поселили Маресьева, рассказывают старожилы, сначала в здании средней школы, временно отданное под общежитие для курсантов. Затем он перебрался в Дом приезжих, где проживал вместе с другими офицерами и преподавателями вплоть до окончания своей учебы.

Не передать словами первой, после долгой разлуки, встречи Маресьева с крылатой машиной. Полгода он не слышал привычного гула моторов и порядком отвык от суетной аэродромной жизни. Хотя забывать о профессии ему не давали кинофильмы «Истребители», «Валерий Чкалов», «Пятый океан», которые по много раз крутили в госпиталях и доме отдыха, но то было кино. Сейчас же Маресьев возвращался в реальность, в привычные летные будни. На душе, несмотря на зябкую погоду, было тепло и радостно, как в праздничный день.

По свидетельству очевидцев, Маресьев неторопливо обошел старенький, крещенный дождями, метелями и ветрами учебно-тренировочный самолет У-2. Потом, словно давнего приятеля, похлопал его своей крепкой ладонью по крылу. Невольно всплыли воспоминания о том, как на такой же машине он впервые поднялся в небо над Комсомольском-на-Амуре. Теперь ему вновь предстояло сесть за «парту» — так еще называли этот верный и надежный самолет.

Первый полет в чувашском небе Маресьев осуществил, как и планировалось, с командиром отряда И. М. Наумовым. Полет по кругу, в зону, а также ряд других несложных упражнений он выполнил уверенно. Достаточно четко была осуществлена и посадка. Наумов остался доволен действиями Маресьева. Потом сказал:

— У меня ноги замерзли, может, сам полетишь?

— Если даете добро, то я готов, — радостно ответил Маресьев.

Следующие четыре полета он выполнил самостоятельно. И вновь успешно справился с задачами. Наблюдавший за полетом Маресьева командир эскадрильи не поверил, что у летчика искусственные ноги. Как, мол, так… Когда тот приземлился, он собственноручно их пощупал. По признанию Маресьева, он тоже «сам удивился, никогда не знал, что можно так летать без ног».

Остатки октября, весь ноябрь Маресьев провел на продуваемом всеми ветрами аэродроме. Служившие тогда в школе офицеры С. В. Валуев, Н. С. Мальченко, Г. С. Емельяненко, А. П. Быков, Н. А. Арчаков хорошо запомнили, как «упорно и терпеливо учился летать безногий лейтенант». «Вспоминая о т. Маресьеве, могу сказать, что он был человеком большой силы воли, хорошим отзывчивым товарищем, — засвидетельствовал бывший штурман Мальченко. — Он быстро прошел курс летной подготовки по специальной тренировочной программе. Командующему ВВС было доложено, что т. Маресьев может быть использован в качестве летчика на боевых самолетах».

Нередко полетам мешали надоедливые осенние дожди. Бывший сослуживец Маресьева Г. С. Емельяненко вспоминал: «Через некоторое время после приезда Маресьева, в Ибресях на дорогах образовалась непроходимая грязь, автомашины не ходили, продукты для школы доставляли из города Канаша на лошадях. Мы с Маресьевым в дни полетов часто добирались до аэродрома пешком. Он шагал со мной рядом, поскрипывая своими протезами, и не проявлял при этом никаких признаков неудобства и усталости. Это говорило о том, что дело с полетами пойдет успешно». Обратно, после полетов Маресьев преодолевал такой же путь.