Маресьев - [25]

Весь август и сентябрь для Маресьева прошел в сплошных боях. Особенно часто ему приходилось вылетать в район Каховки, где немцы захватили плацдарм до 20 километров по фронту и до 5 километров в глубину. Это была та самая легендарная Каховка, где еще в Гражданскую войну шли ожесточенные бои между красными и белыми, а потом о ней сложили песню. Теперь здесь снова «гремела атака, и пули звенели, и ровно строчил пулемет…».

Переброску на плацдарм свежих сил, техники и боеприпасов немцы осуществляли через наведенную через Днепр понтонную переправу. Одной из задач летчиков полка, других авиационных частей и подразделений Южного фронта как раз и являлась штурмовка переправляющихся через реку частей и подразделений противника. Защиту переправы от налетов советской авиации обеспечивали зенитные батареи. А в небе постоянно висели немецкие истребители, готовые в любую минуту ринуться на перехват советских бомбардировщиков.

Схватки сталинских соколов со стервятниками Геринга шли не на жизнь, а на смерть. Небо расчерчивали трассеры пулеметов и автоматических пушек. Стоял оглушительный рев моторов. Бомбы сыпались градом. Река кипела от взрывов. Вот как описывал события тех дней германский литератор Пауль Карель: «Полковник Мёльдерс со своей 51-й истребительной эскадрой взял на себя заботы по охране моста, который русские стремились уничтожить любой ценой. За два дня Мёльдерс и его летчики-истребители сбили 77 советских бомбардировщиков. Две батареи зенитчиков люфтваффе — 1-й дивизион 14-го зенитно-артиллерийского полка и 1-й дивизион 64-го зенитно-артиллерийского полка — сбили еще 13 русских бомбардировщиков. Но, несмотря ни на что, большое число саперов из 1-й и 4-й горнострелковых дивизий погибло за первые несколько дней при строительстве и ремонте моста. Бериславский мост стоил немцам больших потерь. Возможно, ни один понтонный мост на протяжении последней войны не наводился в столь трудных условиях и не подвергался столь яростным атакам неприятеля, как этот. Но благодаря ему 11-я армия создала плацдарм для решительного наступления на Крым и Кавказ».

Немецкий журналист преувеличил потери советской авиации, не сказав о своих. В штабах люфтваффе умели выводить нужные цифры, сводя их до минимума. Для этого свои сбитые самолеты они «разбрасывали» по другим дням и месяцам. Так что потери они тоже несли немалые. Только летчики 296-го истребительного полка сбили над каховской переправой 8 вражеских самолетов. Но потери с нашей стороны действительно были большие. К концу сентября в полку осталось четыре И-16 и два МиГ-1. К тому же изуродованных, потрепанных и побитых. Всего же с начала участия в боевых действиях на Южном фронте полк потерял 23 машины, из них 17 были сбиты в воздушных боях, 6 — зенитной артиллерией.

Поскольку полк потерял большое количество летного состава и техники, его в первых числах октября в соответствии с приказом командующего ВВС фронта полковника К. А. Вершинина вывели в тыл. На основании этого же приказа полк должен был пополниться до штатных нормативов, а летчикам требовалось переучиться на новую материальную часть.

После изнуряющих и кровопролитных боев, а Маресьев совершил несколько десятков штурмовок, он впервые по-настоящему выспался. В поселке Розовка, что неподалеку от Мариуполя, где летчиков временно разместили, они сходили в баню, поменяли белье. И главное: им предоставили возможность сбросить с себя груз тяжелейшего напряжения, которое у них накопилось за время боевой работы. По сути, Маресьев и его однополчане получили отпуск, хотя он никаким приказом не был объявлен.

Несколько дней отдыха и в путь — в Куйбышевскую область[13]. Ехали медленно через Сталино[14], Ворошиловград[15], Поворино, Саратов… Дорога была трудная и длинная. Не один раз попадали под бомбежки. Видели их последствия: начисто разбомбленные станции, от которых остались лишь остовы кирпичных зданий. На некоторых станциях приходилось подолгу стоять — пропускали идущие на восток составы с ранеными или с оборудованием, станками эвакуированных заводов и предприятий. Там же, на станциях, разживались кипятком, меняли тушенку на домашнюю снедь у местного населения.

До конечного пункта маршрута — железнодорожного разъезда Кряж, что неподалеку от Куйбышева[16], худо-бедно добрались через четверо суток. Рядом с разъездом находилось небольшое село, возле которого был оборудован тыловой аэродром. Здесь дислоцировался 16-й запасной истребительный авиационный полк. Этот полк, как и ему подобные, решал массу различных задач. Здесь летчики переучивались на новую матчасть. Тут же шло сколачивание и слетывание полков, выведенных в тыл после больших потерь. Отсюда направлялись на фронт группы пополнения и летчики в индивидуальном порядке. Также на аэродроме регулярно приземлялись для дозаправки самолеты, летящие на фронт из глубокого тыла. Иными словами, жизнь полка напоминала хорошо отлаженное заводское производство, в котором все находилось в непрерывном движении.

Всех прибывших летчиков 296-го полка разместили по избам. А уже со следующего дня начались занятия. Переучиваться Маресьеву предстояло на самолете Як-1. Об этой машине он был хорошо наслышан еще в Батайской авиационной школе, но летать на ней не приходилось. Это был фронтовой истребитель нового поколения. Мощный двигатель и удачные аэродинамические формы позволяли ему набирать скорость до 570 км/ч и достигать практического потолка до 10 тысяч метров. Очень удобной и комфортной была кабина. Вооружение машины также ни в какое сравнение не шло с вооружением И-16, на котором еще вчера летал Маресьев. На «Яке» стояла 20-миллиметровая пушка, обладающая большой скорострельностью. Меткой короткой пушечной очередью — 5–6 снарядов — можно было поразить любой из немецких самолетов, а в боекомплект «Яка» входило 140 снарядов. Имелся на самолете и крупнокалиберный пулемет, его боекомплект состоял из бронебойно-зажигательных, разрывных, трассирующих и пристрелочных патронов: всего 1500. Пулемет и пушка перезаряжались с помощью пневматического привода и вручную. Кроме того, под крыльями «Яка» устанавливались специальные балки, на которые подвешивались эрэсы