Манзовская война. Дальний восток. 1868 г. - [51]

Такой исход более чем годичного противостояния, конечно, не мог не повысить самооценку китайцев. И если цинские чиновники, впервые самовольно проникшие на земли Уссурийского края в 1872 году, поначалу совершали только ознакомительные поездки, то в 1877 году они уже осмелились наложить запрет на торговлю китайцев во Владивостоке, а весной 1882 года стали распускать слухи, что край лишь временно уступлен России. Манзы, вооружённые не без помощи владивостокского купца Кайзера, ещё в 1880 году доставившего на своём судне из Сан-Франциско в окрестности Посьета большую партию магазинных винтовок, проданных затем хунхузам, готовы были вновь выступить против русских. На Сучане под руководством Лигуя формировался крупный отряд, для уничтожения которого пришлось направить роту пехоты и полторы сотни казаков при двух горных орудиях¹⁰². В 1882 году китайские пограничные власти, воспользовавшись ошибкой начальника Новгородской постовой команды полковника Савёлова, поселившего очередную партию выходцев из Кореи на китайской территории, потребовали пересмотра и исправления всей границы. Между Петербургом и Пекином завязалась дипломатическая переписка. Одновременно обе стороны приступили к усилению войск в сопредельных районах. Но Россия и на этот раз уступила давлению соседа. Образованная в следующем году разграничительная комиссия, сверившись с картами, которыми 16 июня 1861 года обменялись на реке Беленхэ контр-адмирал П.В. Козакевич и Чэн Ци, признала права Китая на земельный участок, занятый деревней Савёловкой.

Видимо, именно этот шаг, воспринятый рядовыми китайцами как признак слабости России, и спровоцировал описанную А.Я. Максимовым попытку манзы Ли Чжуя (или Лигуя) утвердиться в низовьях Сучана. Перейдя границу во главе сотни хунхузов, он летом 1883 года обосновался вблизи от деревень Владимировка и Александровка, выстроил укрепление и стал грабить окрестное население, включая русских. На ликвидацию банды была послана казачья сотня, однако её командир, столкнувшись с дерзким и самоуверенным поведением Ли Чжуя, растерялся, и, побоявшись арестовать главаря, позволил ему безнаказанно скрыться со всей шайкой. Робость и пассивность местной российской администрации доходила до того, что в октябре 1883 года даубихинский старшина послал начальника телеграфной станции к нойону Виколо с приглашением прибыть в Лазареве для решения важного судебного вопроса. Тот же начальник, отчаявшись справиться с манзой-работником, портившим его имущество, обратился за помощью к старшине, хотя китайское самоуправление формально было уже ликвидировано¹⁰³. И старшина наказал виновника, возместив телеграфисту стоимость испорченных вещей! Однако бороться с неприязнью китайского населения к русским манзовские власти отнюдь не стремились, и она время от времени пробивала тонкую скорлупу показной терпимости.

В сентябре 1884 года, когда телеграфное ведомство проводило линию по землям зазейских маньчжур, жители деревни Дончифа, напали на руководившего строительством чиновника Полько, избили его вместе с рабочими, а поставленные ими столбы выкопали. Оправившись от побоев, Полько сообщил о случившемся в Благовещенск наказному атаману Амурского казачьего войска генерал-майору П.С. Лазареву. Лазарев спешно отправил на усмирение подхорунжего Кичакова с несколькими казаками. Однако толпа маньчжур, возглавляемая неизвестно как попавшим на российскую территорию айгунским нойоном, побила и казаков. Лишь подоспевшая сотня под командованием войскового старшины Белопольского заставила бунтовщиков отступить. Потеряв троих человек ранеными, казаки взяли штурмом фанзу, во дворе которой укрылись вооружённые вилами, косами и серпами маньчжуры. В результате бунт был подавлен. Для присмотра же за совершенно автономным до той поры населением были учреждены два поста, впрочем, мало изменивших существовавшее положение¹⁰⁴.

События 1882—1883 годов подтолкнули Петербург к дальнейшему усилению войск Приамурского округа. Вопрос этот рассматривался особым совещанием под председательством графа Э.Т. Баранова и был решён положительно. В соответствии с высочайшим приказом от 30 октября 1883 года началось формирование трёх дополнительных Восточно-сибирских стрелковых батальонов. Из Николаевска в Новокиевское передислоцировали 4-й линейный батальон, преобразованный в 6-й стрелковый. Новые батальоны составили 2-ю Восточно-сибирскую стрелковую бригаду со штабом в Новокиевском. Забайкальское и Амурское казачьи войска откомандировали в Южно-Уссурийский край по одной конной сотне. Восточно-сибирская артиллерийская бригада пополнилась четвёртой горной батареей. 14 июня 1884 года Приамурский край был выделен в самостоятельное генерал-губернаторство, включавшее Амурскую, Приморскую и Забайкальскую области. Последнюю присоединили к Приамурскому округу, чтобы в случае войны вся территория на рубежах Монголии и Маньчжурии составила один театр.

Перечисленные меры положительно сказались весной 1885 года, когда расхождение во взглядах на расположение северной границы Афганистана вызвало кризис в отношениях между Петербургом и Лондоном. Не прошло и месяца со дня Кушкинского боя 18 (30) марта, как 1-я Восточносибирская стрелковая бригада была поставлена на оборонительные рубежи под Владивостоком, а 2-я — вокруг залива Посьет. Кризис заставил правительство обратить особое внимание на безопасность Владивостока как единственного сколько-нибудь оборудованного российского военного порта на Тихом океане. Из европейской России туда был перевезён морем 5-й линейный, а из Семипалатинска через Читу передвинут к 1888 году 2-й Западно-сибирский линейный батальоны.