Маньяк - [23]

Является ли дело Кравченко частным случаем? К сожалению, это не так. Наверное, многие еще помнят «витебское дело», тянувшееся 14 лет. По сексуальным преступлениям, которые совершал Михасевич, было сфабриковано одиннадцать уголовных дел, осуждено 14 человек. Из них одного расстреляли, второй пытался покончить с собой, третий за шесть лет, проведенных в лагере, полностью ослеп, четвертый отсидел десять лет…

Несчастья на безвинных сваливаются потому, что следствие вместе с розыском таким образом повышают процент раскрываемости дел любой ценой, а цена эта — судьбы людей. Суд, не особенно заботясь об истине, бездумно штампует такие липовые дела. Прокуратура, призванная осуществлять надзор за законностью, больше заботится о благополучии отчетных данных — она тоже идет в одной упряжке со следствием.

Положение меняется медленно. Разговоров о необходимости выделения следствия из милиции и прокуратуры в независимый следственный комитет идут давно, ставится вопрос о том, чтобы каждый занимался своим делом: милиция искала преступников, следователи расследовали, а прокуроры следили за соблюдением законности. Пока же единственная надежда — на добросовестность и честность тех, от кого зависят человеческие судьбы.

Домик на межевой

Место там глухое, да люди не слепые. Видели: живут время от времени в доме девочки… Иногда замечали: приходил и учитель. Да кому она нужна, чужая жизнь? Соседки посидят у калитки, посудачат, перемоют косточки, да и разойдутся.

Во время операции «Лесополоса», в ходе следствия, когда задержали подозреваемого, во время судебного разбирательства, конечно же, нужно было выяснить: готовил, организовывал, планировал ли Чикатило свои действия?

Сам Чикатило доказывал: преступления его — результат нарушения психики, вызванного половым бессилием. Убеждал следователя: жертв не искал, не выбирал, ничего заранее не организовывал. Орудия преступления? Нож и другое тоже носил для обычных повседневных нужд: хлеб порезать, открыть банку с консервами «Завтрак туриста» — а какая у командированного еда?

И не убивать уводил. Все начиналось на добровольных началах, на согласии. Но когда он в силу физиологического потенциала оказывался несостоятельным, когда его оскорбляли, находило какое-то бешенство, и он, не сознавая своих действий, начинал резать. Само собой все получалось, спонтанно.

В деле много таких удивительных поворотов, что и за рамками судебного процесса о них продолжали говорить: на высоком крыльце Дворца правосудия, куда мы выходили покурить: и защитник, и представители обвинения, и потерпевшие, и я (журналистов, чем дальше двигалось дело, оставалось все меньше, были периоды, когда подолгу никого не видел). Процессуальный кодекс не запрещает такое общение. Вот тут страсти разгорались: акустика позволяла, не то что в зале протокол никто не вел, а в огромном, 222-томном деле, просто необъятном, порой кажущимся совершенно ясным до последней точечки, имеются такие страницы, о которых говори сколько угодно — не переговорить.

Один из перекуров был особенно оживленным. Это после того, как Чикатило при полном зале нес околесицу и вдруг устроил стриптиз: в долю секунды на глазах у всех разделся догола и голым же по решению суда был выдворен из зала, обычным путем — из клетки вниз по лестнице увели его крепкие ребята из охраны.

— Разве не видите? Он же ненормальный, — утверждали одни.

— Да он нормальнее нас всех, — возражали ему. — Просто умело прикидывается дурачком: жить-то хочется. Так и спасется от расстрела…

— Прикидывается? — сомневались третьи. — А кто ему поверит? Дурачок, как вы говорите, смог бы так все подготовить, что вмиг — раз и… голый?..

— Ну а вы бы могли «раз — и голый»? А если бы сделали — что о вас говорили по всему городу? Чтобы такой-то срам? Для него такое — норма, вот в чем сдвиг… Он и работу «подстраивал» под свои завихрения, чтобы ездить, болтаться где попало… И жилье… Да тот же домик на Межевой…

Домик на Межевой в деле встречался несколько раз, по одной-две строки и пришлось собирать разбросанное. Что получилось — попробую рассказать. В сентябре 1978 года Андрея Чикатило, работавшего мастером производственного обучения в Новошахтинском ГПТУ № 39, уволили по сокращению штатов.

«Когда я перебрался в город Шахты и устроился на работу в ГПТУ № 33, семья осталась в Новошахтинске, и какое-то время я был вроде как безнадзорный, скиталец, никому не нужный…»

Так говорил он следователю, жалуясь на свою заброшенность, оторванность от близких в незнакомом еще городе. И тут узнал: на Межевой, 26, бабка Фисенко продает домик, вполне сносная цена. Пошел. Домик не домик, так… мазанка. Но живут же кругом в таких. А тут тихо, в ста метрах течет-бежит речка Грушевка. Купил он тот домик…

Если ты так одинок, исстрадался в отрыве от своих, так бегом в Новошахтинск, за семьей. Семью он привезет, но много позже. Может, он хотел подготовить жилье, отремонтировать, преподнести семье потом сюрприз? Нет, устроил жену и детей в общежитие училища, где и сам жил. До октября 1982 года он так и держал в тайне свое приобретение. Другие цели и планы он вынашивал в связи с этим домиком.