Мантык-истребитель тигров - [55]

Первое, что сделал Шумов по приезде в форт, отправился к оружейнику и потребовал, чтобы к завтрашнему дню расщепленное ружье было непременно готово, и затем стал собираться в новую экспедицию. Солдат-сибиряк явился к нему с великими извинениями, сваливая все на третьего, и просился снова на охоту за тигром. Шумов отказал наотрез.

На завтра та же клячонка волочила Шумова по направлению к месту встречи с тигром. Неизменный Тамырка также бежал вместе со своим хозяином. Рядом с Шумовым шел новый охотник-солдат, поклявшийся не изменить, что бы ни случилось. Скоро они добрались до вчерашнего побоища. Снег сильно был примят на том месте, где лежал Шумов, следы ясно видны, благодаря тому что не было ни ветру, ни снегу, которые могли бы их замести.

Не меньше пятнадцати верст следили охотники тигра, обходя осторожно все кусты, где мог бы он укрыться. Наконец из одной группы кустов они не нашли выхода и остановились. Шумов слез с лошади и пошел пешком, несколько впереди другого охотника, пустив на поиски Тамырку. Скоро лай собачонки показал им, где тигр. Тамырка, кажется, сделался на этот раз еще смелее и лез к самой морде своего знакомца, так что тот по временам даже показывал свои неровные острые зубы и отмахивался лапой, когда собака очень уж назойливо близко подскакивала к нему.

Грохнула шумовская одностволка, но и на этот раз неудачно. Пуля только ранила тигра.

Сжался в клубок раненый зверь, взвилось длинное полосатое тело в воздухе, метнуло хвостом и ринулось на Шумова. Тигр как раз угадал поймать зубами охотника за левую руку и уже вместе с ним докончил свой ужасный прыжок. На этот раз Шумову досталось больнее: прыжок был так быстр и силен, что, когда он шлепнулся на землю, ноги его далеко отбросило от тигра.

Тигр и человек лежали головами вместе. Опять Шумов был лицом к лицу с своим знакомцем, опять разглядывал его физиономию. Но теперь его положение было несколько другое: страшные зубы, как клещи, впились в левую руку, жестокая боль разливалась по всему плечу. Видно было, что тигр не намерен уже кончать так же мирно, как в прошлый раз. Но зато и у полосатого зверя был теперь другой соперник, посерьезнее, чем вчерашние двое. Ружье солдата было готово у него в руках, и он не бежал. Вот с этого-то нового неприятеля и не сводил горящих глаз силач, державший Шумова.

— Иди скорей, стреляй прямо в голову! — крикнул Шумов.

Солдат приложился, но снова опустил ружье: рядом с головой тигра у него на мушке виднелась и голова Шумова. Он стал делать тихий обход вокруг тигра, заходя ему больше с хвоста.

— Стреляй в голову! — крикнул еще раз Шумов и вспомнил, что у него на поясе кинжал. Он сделал страшное усилие, чтобы приподнять левый бок и освободить прижатую ручку оружия; несмотря на смертельную боль в левой руке, на которую ему пришлось опереться, ему удалось тихонько вынуть кинжал из ножен.

Тигр не отпускал ему руку; но, чтобы следить глазами за солдатом, который все более и более заходил к нему с хвоста, он должен был подвигать зад в сторону Шумова. Скосив назад злые глаза и приложив уши, полосатый великан неслышно двигал задние ноги и полз к лежащему охотнику. Конец хвоста зловеще извивался направо и налево; казалось, тигр раздумывал и не знал еще на что решиться: бросить ли ему первого человека и ударить на другого, или не выпускать уже попавшуюся жертву… Нестерпимая ломота и жгучая боль в руке терзали Шумова с каждым малейшим движением тигра, зубы которого, казалось, все глубже и глубже уходили в руку. Стиснув зубы и с нервной дрожью во всем теле, ждал какого-нибудь исхода охотник…

Наконец раздался и второй выстрел Но Шумову окончательно не везло. Пуля взяла ниже и попала тигру в зад. Он рванулся задом налево и совсем придвинулся к Шумову. Момент был решительный. Шумов наставил острие кинжала под левую лопатку и выпрямил правую руку. Кинжал, скользнув по ребру, весь утонул в грудь соседу… Целых полчаса лежал недвижим Шумов, налегши грудью на ручку кинжала, бок о бок с неподвижным огромным полосатым телом. Левая рука его все еще оставалась в разинутой зубастой пасти. Он боялся шевельнуться, опасаясь, чтобы в предсмертных судорогах тигр не раздробил руки, конвульсивно стиснув челюсти. Наконец, убедившись, что сесед спит вечным сном, он стал тихонько освобождать руку.

— Должно быть, в самое сердце угодили лютому анафеме! — радостно заметил спутник Шумова, когда они оба уже стояли над мертвым тигром. — И боже мой, эта тигра! Кажется, из зверей зверь…[120].

* * *

Через месяц сильно похудевшего и бледного Шумова встретили с великим восторгом приятели. Левая рука его была на перевязи.

— Ну, что же, здоров?!

— Здоров. Сегодня доктор позволил выходить.

— Что же, рука зажила уже совсем?

— Да, рана закрылась; теперь, кажется, ничего.

— Вон ведь какая штука-то…

— Зато зверь-то какой: три аршина два с четвертью вершка!

— Да, зверь огромный; что же вы с ним сделали?

— Доктору подарил. Ни за что бы этого не сделал, да был убежден, что помру непременно.

* * *

Охота на тигра в Туркестане вовсе не составляет особой редкости или исключительности. Тигров водится вдоль всей Сыр-Дарьи и некоторых ее притоков, как, например, по Чирчику, немалое число. Они встречаются и в Семиречье. Во времена первых русских поселений в крае тигров было очень много… С приходом русских охота на тигра пошла довольно бойко, несмотря на нередкие случаи страшной расправы задетого зверя с охотниками, расправы, кончавшейся или калечеством или смертью смельчаков. Администрацией в виду поощрения охоты за тиграми были даже установлены премии по пятнадцать рублей за шкуру, вроде того как это было в России относительно волков, где платили по три рубля за хвост