Мангыстауский фронт - [188]

Вергинский тоже не назвал имени Пеилжана.

Старые друзья допоздна засиделись в беседке сада. Вспоминали школьные годы, университет, все пережитое.

Уже прощаясь, Вергинский попросил Кунтуара подарить ему несколько своих книг и назвал их.

— У тебя, же, наверное, сохранились. Дай по одному экземпляру.

— Что это ты надумал вдруг? Зачем они понадобились тебе? — спрашивал его в свою очередь Кунтуар.

— Да хочу еще раз кое-что просмотреть.

Прошел еще год, а точнее — пролетел. Но отличала его не только стремительность времени. Главное — результаты сделанного.

В этот знаменательный год бескрайние сыпучие пески, в самой сердцевине которых только вчера работала Кайрактинская археологическая экспедиция, покрылись водами бескрайнего моря. Сегодня, срезая гребни белых бурунов, здесь проносятся моторные лодки и катера. Над ними с криком кружатся морские чайки…

На берегу — гости, прибывшие на пуск Сырдарьинской гидроэлектростанции. Питать станцию будут воды Сырдарьи, падающие с плотины в море. Среди гостей — академик Вергинский. Рядом с ним — Амирбек. Невдалеке — Жаркын. Он назначен директором ГЭС. Здесь же и вчерашний начальник экспедиции гидрогеологов, а сегодня руководитель крупного учреждения в Алма-Ате — Нурали, много других специалистов.

Прибыл сюда и Кунтуар. Он теперь доктор исторических наук, на выборах этого года был избран в академики. Рядом с ним стоят Михайлов, Даниель, Ергазы, молодой врач Кунимжан, нынче окончившая мединститут и приехавшая сюда на работу. Ергазы уже год как на пенсии. Кунтуар привез его сюда специально. Есть для этого своя причина…

Как бы Кунтуар ни обижался на друга, но, прибыв в Кайракты, решил зайти к нему справиться о здоровье. «Дружба ли, вражда ли — все теперь в прошлом. Неужто до самой смерти так и держать друг на друга зло?»

Ергазы тоже рад был Кунтуару. Здоровье его понравилось, и он постепенно начал втягиваться в работу: просматривал написанное ранее. «Оказывается, человеку, привыкшему всю жизнь трудиться, нелегко сидеть без дела, — говорил Ергазы. — Иногда просто не знаю, куда девать себя». После того как они попили чаю, Кунтуар сказал:

— Грех мне — приехать в Кайракты и не помянуть Акгуль. Давай отнесем цветы на ее могилу. Да и Арман тоже там…

— Я и сам хотел… днями… Хорошо, что ты пришел, пойдем вместе, — согласился Ергазы. — Подожди только, такси вызову.

На кладбище Кунтуара ожидал сюрприз. Он сразу обратил внимание на памятник, который вытесал из серого мрамора для своей матери Арман.

Ергазы, видно, раньше тоже не видел этой скульптуры. Он медленно подошел к Кунтуару. Долго и пристально всматривался в изображение.

— Как же похожа! — только и смог выговорить он, удивленный.

В сознании всплыли далекие дни молодости, открытый взгляд и миловидное лицо Акгуль и… этот мальчишка, которому он так и не стал отцом, которого так и не сумел вовремя поддержать.

На кладбище он плакал тихо, почти беззвучно. Было и странно и страшно смотреть на эти вздрагивающие плечи, но Кунтуар не остановил его, хотя опять искренне пожалел и посочувствовал горю: «Пусть муки свои облегчит слезами». Потом подошел, тронул за плечо:

— Надо ехать… Пора…

— Ты уезжай, — ответил Ергазы. — Я еще побуду здесь.

Но Кунтуар не оставил Ергазы одного. В тот же вечер они долго и мирно беседовали. Кунтуар поделился своими соображениями о существовании высокой культуры еще до саков. И пригласил Ергазы работать вместе.

Вот сегодня он и привез друга с собой на берег моря. Здесь надеялся поговорить с академиком Вергинским о возвращении Ергазы на работу. Основания веские — человек здоров и полон сил.

— Ты только взгляни, взгляни, какая красота кругом, — говорил между тем, обращаясь к нему, Вергинский. Широким жестом руки он указал на морские дали, уходящие за горизонт.

Но Кунтуар далек был от того, чтобы полностью разделить этот восторг. В ответ он печально улыбнулся:

— Вода закрыла не только вчерашнюю жизнь, которую мы изменяем к лучшему. Кто может поручиться, что под морем не остались еще какие-нибудь ценнейшие памятники, еще какая-нибудь неизвестная культура?..

Академику стало от души весело, он рассмеялся:

— Так с какой же, думаешь, стати мы почти десять лет держали здесь твою экспедицию? Да ты и так многое доказал!

— Так-то оно так, за это, конечно, спасибо. А все-таки…

— А все-таки хочется до самого донышка докопаться, да? Но, ведь и море это — не прихоть наша. Пустыня, которая веками лежала мертвой, сегодня наконец ожила по требованию времени и народа.

— Да, это веление жизни.

…Кунтуар сейчас вспомнил свой нелегкий путь в науке и то, как всегда заботливо и внимательно относился к нему Вергинский. Оказывается, в свое время, узнав от Даниеля, что Ергазы решил самолично отправить его на пенсию, Вергинский был возмущен и распорядился не трогать талантливого ученого. После присуждения ему степени доктора приехал к нему домой и поздравил лично. Это уже много времени спустя Кунтуар узнал, что докторство ему было присуждено благодаря ходатайству группы казахстанских ученых во главе с академиком.

Археолог от души поблагодарил тогда Вергинского и добавил при этом:

— Меня больше всего обрадовало, что не перевелись на земле люди, которые помнят о судьбе таких вот… как я.