Манговая дудочка - [28]
— Ты думаешь, мне не хочется есть? — заплакал Опу. — Я хочу хоть немного рису-у-у…
— Что же делать, милый, что делать? — повторяла мама. — Сейчас я разогрею рис, но как? В очаге полно воды.
Она что-то достала из складок своего сари и радостно показала Опу:
— Смотри, какая рыба! Иду я бамбуковым лесом и вижу — что-то шевелится в воде. Наводнение пригнало сюда из Га́нга рыбу. Вся низина Бароджпо́та залита водой, вот рыба и идёт сюда.
Дурга, отбросив тряпьё, которым она укрывалась, не отрывая взгляда от рыбы, попросила:
— Ма, покажи мне её. Неужели она действительно пришла к нам из самого Ганга?
Опу готов хоть сейчас бежать под дождём в бамбуковую рощу за рыбой. Чего стоило матери отговорить его!
— Вот завтра мне будет лучше, — послышался голос Дурги, — тогда утром мы пойдём с тобой, Опу, и принесём из бамбуковой рощи много рыбы…
На окрестные леса и на деревню спустился вечер. На земле стало так же темно, как и в ненастном небе. Мать и Опу сели у постели Дурги.
Дети затеяли шутливый спор.
Беспечный смех детей болью отзывался в сердце Шорбоджои. «У меня же не семь, не пять, а всего двое детей. Чем я виновата, что не могу накормить их досыта! В доме нет ни масла, ни муки, ни творога — только немного жареного риса. Дом наш это дом нужды. Вот Опу вырастет, станет человеком, и не будет тогда этого горя. Дай бог, чтобы он скорее вырос!»
Поздно ночью Шорбоджою разбудил крик Опу:
— Ма, о ма! Вставай скорее! Вода дошла до меня!
Шорбоджоя вскочила, зажгла огонь. Слышно, как отчаянно стучит дождь, — крыша протекает, комната полна воды. Она подошла к постели дочери. Дурга лежала в полузабытьи, лохмотья, покрывающие её тело, намокли.
— Дурга, о Дурга! — окликнула её мать. — Ты слышишь? Встань на минутку, я поправлю постель. Скорее, Дурга, ведь всё промокло.
Дети вскоре заснули снова, но Шорбоджое не спалось. Тёмная ночь, ливень. Душа матери в тревоге, ей страшно, словно что-то должно случиться. «Что с моим мужем? — волновалась женщина. — Почему нет от него писем — уж бог с ними, с деньгами. Такого никогда не бывало. Может быть, он нездоров?.. О богиня, я пожертвую тебе пять или даже шесть анн, только принеси мне добрую весть!»
Под утро дождь почти прекратился. Выходя из дому, Шорбоджоя увидела: среди бамбуковых зарослей в низине образовалось маленькое озеро. По тропинке к речке шла мать Ниборо́на.
Шорбоджоя окликнула её и, подойдя ближе, смущённо спросила:
— Ты как-то говорила о чадо́ре[55] для твоего сына. Тебе он нужен?
— Хорошо, — сказала мать Ниборона. — Мы посмотрим, я приду к тебе со своим мальчиком, когда утихнет дождь. Но новый ли чадор? Может, он старый?
— Приходи, сама увидишь. Чадор у нас давно, но его никто не носил. Он совершенно чистый.
Помолчав, Шорбоджоя добавила:
— Ты сегодня очищала рис?
— Разве в такую погоду, когда всё влажно, можно очистить рис? Есть у меня для еды немного…
— Тогда я попрошу тебя, — сказала Шорбоджоя, — принеси мне полкатхи́[56]. Из-за дождя у нас некому было сходить за рисом на базар. Вот и хожу с деньгами, но без риса. Если бы кто-нибудь выручил меня… Я не знаю просто, что делать.
— Хорошо, — согласилась мать Ниборона, — сейчас принесу. Но станете ли вы есть жареный рис из плохо очищенных зёрен? К тому же они очень крупные.
Ослабевшая от болезни Дурга не могла больше есть сухой рис. И, как на беду, не было ни лекарств, ни доктора, ни хотя бы деревенского лекаря. А в доме — ничего вкусного, что можно было бы дать больной.
— Мама, — просила девочка, — принеси мне печенья, всего на одну пайсу. Очень мне хочется… печенья.
К вечеру снова налетела буря, пошёл дождь. Кругом бурлила вода, выл ветер, из-за сплошных туч этот вечер превратился в тёмную ночь. А затем и ночь чёрная-чёрная, подобно туче, нависла над землёй. Шум дождя заглушал все звуки. В окно и дверь с порывами холодного ветра врывались струи воды.
Старая сломанная дверь, щели которой заткнули мокрыми тряпками, не могла противостоять страшному натиску бури.
Поздно ночью, когда все заснули, дождь на время затих. Шорбоджоя долго не могла уснуть, она сидела на постели. Во всём теле она чувствовала слабость. От голода и беспокойства бедная женщина не могла найти себе места. Кружилась голова.
Во всём доме не осталось ни одной сухой вещи. Шорбоджоя потрогала рукой спящего Опу, он был мокрый. Что делать? Когда кончится ночь? С трудом она нашла тщательно закрытые от сырости спички, зажгла светильник.
— Опу, встань. Вода прибывает…
Мальчик хриплым спросонья голосом пробормотал что-то непонятное и опять заснул.
— Опу, ты слышишь, Опу! — снова позвала его мать. — Вставай! А ты отодвинься, Дурга, к тебе вода подступила, отодвинься, девочка.
Опу привстал на постели, посмотрел вокруг сонными глазами и лёг снова.
Вдруг снаружи раздался страшный треск. Шорбоджоя бросилась к двери: упала стена кухни. А если их старая хижина рухнет? Кто придёт к ним на помощь? «О боже, — повторяет бедная женщина, — помоги нам пережить сегодняшнюю ночь! О боже, обрати свой взор к моим детям… Пожалей их!»
Утро всё ещё не наступило, только начало светать. Буря уже утихла, но дождь всё ещё моросил понемногу.
