Манекен за столом. Роман-антиутопия - [23]

— Им будет нравиться твоя породистая внешность.

— Поэзия! — расчувствовался Витамин. — Какой простор для воображения! А если убрать ее? Внешность обманчива.

— Останутся характер, поступки. Характер у тебя кремень.

— Из выгоды можно совершать хорошие поступки. Как Абсурд.

— Шелуха, — вынужден был согласиться я.

— А где же я? — растерялся самобытный Витамин. — Получается, без оболочек меня нет?

— Надо отделить одно от другого. Чтобы отличить.

— Не надо. Мне ухаживать некогда. А ты что, хочешь, чтобы тебя любили за одни душевные качества? — И он громко расхохотался. — Без прикупа? Всё это лирика.

— Мне ничего не нужно говорить Ореол?

— Боже упаси! Считай, что я тебе ничего не говорил. Нектар — настоящая тигрица. Но она мне нравится. Скоро она выходит замуж. — Витамин рассмеялся и махнул рукой.

Какие-то специалисты орудовали в уголке — готовили.

— Не хотят, чтобы им прислуживали? — недоумённо сказал я.

— Догадливый, — сказал вдруг одноглазый мужчина. — Глазастый.

Он принялся перекладывать порции в тарелку, чересчур резко, и один кусок полетел в огонь — одноглазый даже зубами заскрежетал.

За огнём наблюдал однорукий. Он задёргался, махнул единственной рукой и чуть не снёс весь мангал.

— Нервные какие-то, — сказал я.

— Они из столицы, — осведомлённо сказал Штамп. — С мыслями о чудодейственном изъяне ищут стимул.

— Естествознание отдыхает, — сказал Витамин.

— Да они неплохие, туристы. Вещи только их сильно будоражат. Лучше бы в нашем развале ничего не было.

Откуда, подумал я, этот упорный слух, что в трущобах что-то есть?

Мы вместе с Витамином приблизились к одиноко ожидающей Дар, и Витамин, сияя улыбкой, сказал:

— Я должен вас покинуть. Момент! Вы мне кого-то напоминаете.

Дар улыбнулась и посмотрела на меня. Витамин удалился стремительной походкой.

Баловень судьбы был неотразим. Все смотрели на него.

— Вижу, он тебе понравился, — сказал я Дар.

Она быстро повернула голову.

— Очаровательный мальчик.

— Вот-вот.

У стойки оставался только Кредо. Ему было не по себе. Утратил стимул.

Откуда-то появился Фат.

— Пик, говорят, у тебя дома великолепный шабаш. Ты знал об этом? Идём к тебе.

— Нет, — сказал я. — Вы идите. А мы погуляем. Верно, Дар?

Она пожала плечами, за которые я её держал, и улыбнулась.

— А мы наведаемся. Потребим, — сказал Фат. — Нам, как Витамину, регулярная сладкая жизнь не по карману. Надеюсь, нас не прогонят.

— Тебя прогонишь…

Мы с Дар пошли по пустынной улице. С океана дул широкий свободный ветер. Небо, огромное и чёрное, было усыпано яркими звёздами. Ветер шевелил всю зелень вокруг, и она монотонно шумела.

Дар подняла голову и смотрела прямо вверх. Голова у неё закружилась, она покачнулась, и я удержал её, притянул к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй, выпрямившись, и мы обнялись. Дар задвигалась, выгибаясь, откидывая голову, заставляя меня тянуться к ней. Я чувствовал, какой у неё упругий рот, и какие умелые руки, которые вроде бы ничего не делали, а только иногда отводили вовремя тонкими пальцами мои руки.

Я почувствовал себя неуправляемым снарядом в её руках, но я уже плохо владел собой, и не хотел владеть собой. Я не хотел владеть собой.

В темноте ничего нельзя было разглядеть.

— Успокойся, — прошептала Дар. — Попробуй успокоиться. Деловитость этой фразы удивила меня, и я чуть не засмеялся.

— Ты мне ужасно нравишься, — горячо зашептал я.

Дар коротко рассмеялась. Я вспомнил, как она лежала в полуденный зной в прохладной комнате на диванчике и поигрывала ножкой и кусала яблоко.

— Успокойся! — почти строго прошептала Дар и вдруг, поддавшись сама порыву, обхватила руками мой затылок, и потянулись продолжительные поцелуи. Я чувствовал, какое у неё сильное тело, с очень тонкой талией.

Необъяснимым образом мы зашли в какой-то переулок. Я хорошо знал это место.

Здесь проходит мощёная дорога с крутым поворотом, а дома вплотную к ней аккуратные, чистенькие, крыши уложены из красной, радующей глаз, черепицы.

Небольшая аллея, окружённая густой зеленью, ведёт к старому, светлому даже ночью, казино, вокруг которого сохранилась ограда из крупных белых глыб, и росли длинные пальмы с жидкими листьями.

Ночью сквозь ажурные скелеты этих длинных широких листьев видны звёзды, и только когда ветер раскачивает стволы, листья опахалами то закрывают, то открывают сверкающие россыпи звёзд.

Перед чернеющим входом в древнее казино распластались широкие ступени. Мы не стали заходить внутрь. Мы могли просто споткнуться на ступенях и не понять, что случилось.

Мы упали в густую траву и медленно катались по ней, приминая её. Трава вокруг была длинной и мягкой, и легко сминалась, не выпрямляясь. Мы расслабленно лежали на ней, глядя в небо. Верх у казино был зубчатый, и зубцы были неровные, будто подпиленные.

Верхушки пальм были выше этих зубьев. Вокруг всё спало. Отсюда ничего не было видно, только чернильно-чёрный вход и рельефно обработанные каменные колонны, отстоящие друг от друга. Волосы Дар касались моей щеки. Мы молчали. Я прошептал:

— Пойдём?

— Да. Только поцелуй меня.

Она обхватила меня, беспомощно зашарив руками по моей спине, сминая рубашку, и у пальцев сзади обнаружились острые ногти, и я припал к губам девушки, чувствуя горячее, жаркое дыхание. Тонкие волосы были мокрые.