Манекен за столом. Роман-антиутопия - [13]

За кормой оставался вспененный след.

За невидимой линией, соединяющий края бухты, лодку стало качать, как утку, с боку на бок, заметно сильнее: здесь по океану шла крупная зыбь.

Мы с Лагуной, с трудом удерживаясь на ногах, поменялись.

— Что-то я Корку давно не видел, — сказал Лагуна, комфортно развалясь в лодке.

— Я его тоже не видел, — сказал я.

— Соседи, как-никак.

Черствый Лагуна недолюбливал Корку, упитанного сынка преуспевающего адвоката.

Наши коттеджи находились рядом, и Лагуна постоянно иронизировал над этим, удивляясь, как это мы не стали лучшими друзьями.

Берег оставался позади. Чем дальше лодка удалялась от него в открытый океан, тем живописней и величественней он выглядел.

Бухта, откуда мы отчалили, стала совсем маленькой. Там было коричневое с зелёным — на скалах, вечно мокрых у подножья, рос кустарник.

По всему берегу, сколько хватало глаз, протянулась белая, ослепительная, сверкающая полоса пляжа, пустынного даже здесь, совсем близко от города.

Утром и вечером появлялись одиночные седоки в раскладных стульчиках — неженки-аристократы, принимающие здесь, непременно по часам, солнечные ванны.

Их белая кожа легко краснела, и на весь день никого из них не хватало. Правда, в этом их вины не было. Мало кто мог выдержать дневную жару. Всё живое укрывалось в тени.

Иногда в самый солнцепёк можно было увидеть на берегу компанию оптимистов. Это мрачные ребята без личности, готовые на всё, с продубленной кожей, мягкими лицами и добрыми улыбками.

Они брели по пляжу, осматривая пустые шезлонги, пинали пустые коробки, консервные банки и, превратившись в точки, скрывались вдали.

Начинало припекать. Небо хранило чистоту и глубину, дул лёгкий бриз.

Берег скрылся в дрожащем мареве. Вокруг были только волны, тёмно-зелёные, прозрачные, упругие, и тысячи слепящих бликов между ними.

Я глубоко дышал, налегая на вёсла, и косился через плечо — не показалась ли суша? Я заметил её, когда она была уже совсем близко — песчаная коса в этом месте была узенькой, размытой волнами, и издали её скрывали пенистые гребни даже самых низких волн.

Я и Лагуна тут же, почти одновременно, прыгнули в воду, раскинув руки, резко толкаясь от борта ногами, так, что лодка сильно вздрагивала, и, подняв каскад брызг, ушли в глубину. За нами потянулись воздушные пузыри. Сквозь толщу воды было видно, как по дну расползлись неясные солнечные круги и блики, и из них растут зелёные водоросли.

Они шевелились, и между ними, извивающимися, то замирая, то, словно по команде, быстро, с разворотом, передвигались стайки полосатых рыбок, будто их сдувало подводным ветром.

Я, по колено в воде, вытащил лодку на песок и стал осматривать поверхность.

Вскоре Лагуна вынырнул и, отфыркиваясь, как морж, поплыл к берегу.

— Смотри, смотри, — негромко сказал я. — Смотри, кто там.

— Ага, — ответил Лагуна. — Вижу.

На косе под пальмой куковал, прислонившись спиной к стволу, молодой туземец. Он удил рыбу и заснул.

Подбородок у туземца был где-то в животе, и толстые губы отвисли. Это был очень молодой туземец, звали его Боб, мы его хорошо знали, и вот теперь он так безмятежно спал, и мы стояли рядом с ним в неподвижности, не зная, что устроить.

Размышляли мы недолго, переглянулись, кивнули друг другу, разом схватили туземца и бросили его, проснувшегося и сопротивляющегося, в воду.

Боб заорал, как ужаленный, и с поразительной прытью выскочил на песок и погнался за нами.

Мы добежали до края косы и дружно нырнули. Вода забурлила за нашими сверкнувшими пятками. Боб нырнул следом.

Первым вынырнул я, там, где было по колено, и сел на дно, двигая руками.

Время шло, и тут, как гигантский поплавок, выскочил по пояс из воды Боб, тяжело дыша, взорвав вокруг себя поверхность. Он в недоумении посмотрел кругом, а потом заметил меня и поплыл ко мне. Я собрался дёрнуть по берегу, но в это время что-то с неумолимой силой потянуло Боба под воду. Он успел издать короткий сдавленный возглас, и голова его скрылась. Я даже встревожился. Я подумал, что какая-нибудь морская тварь подплыла близко к берегу.

Вскоре волны вновь вспенились, показались три ноги, потом голова Боба, она глотнула широко раскрытым ртом воздух и скрылась.

Вслед за этим я увидел, что к берегу плывёт Лагуна, быстро, как торпеда. За ним гнался Боб, большей частью под водой.

Но Лагуна, сильный и выносливый, с хитрой рожей, припустил к далёким зарослям. Я, недолго думая, побежал туда же. Боб вылез и опять погнался за нами, что было духу.

Солнце заливало всё вокруг — океан, чистый до самого призрачного дымчатого горизонта, пустой широкий берег с высоченными королевскими пальмами, и наши стремительно несущиеся фигуры, молотя песок ногами.

Я быстро сообразил, что по дюнам бегать всё равно, что в мешке, и сошёл на влажную полосу у воды и быстро нагнал Лагуну. Тот бегал отлично, мне бы его так просто не догнать, но он долго пробыл в воде, устал, резко обернулся, и я налетел на него, мы оба упали, и сверху обрушился тяжело дышащий Боб.

Мы долго возились, рычали, боролись, а потом расслабленно откатились друг от друга и развалились на спине, разбросав в разные стороны руки и ноги.