Манекен за столом. Роман-антиутопия - [11]

Двор окружали здания огромной высоты. В глубине двора суетились люди. Нас ждали. Горел свет. Из одного бункера санитарами выносились большие продолговатые ящики, похожие на коконы. Я решил не выходить. Издали я видел, что работой руководит женщина. Та самая, что была у Кредо. К ней и подошёл Опыт. Всё протекало быстро. Вскоре весь кузов был забит.

Все смотрели, как мы отъезжаем, а один санитар стал закрывать бункер. Опыт утёрся рукавом.

Мы выехали из города.

Я пригнулся к лобовому стеклу и посмотрел на небо. Вышла луна из-за редких облаков.

— А что в этих баулах?

— Не знаю. — Опыт солидно покачивался на сидении. — Какое наше дело?

Я ничего не сказал.

— Ты помнишь изъян? — подал голос Опыт. — Я думаю, самое подходящее место. Лучше ведь не найти, а? Хорошо, что дождя нет.

Он тоже приник к лобовому стеклу, вытаращив глазёнки.

По небу стелились тонкие прозрачные облака.

Наш заповедник мы объехали по верхней дороге. Хорошо был виден отель, весь в огнях, стоящий как свеча. Огни проплывали мимо.

Мы заехали на заброшенную стройку. Она совсем не изменилась. Всё покрылось пылью, заросло. Тёмные недостроенные здания с провалами окон образовывали целые улицы. По сути, это был целый город. Жутковатое это место, особенно ночью.

Машину бросало по ямам. Мне почудилось, что за углом что-то мелькнуло, но в это время грузовик накренился. Мы боком проехали по крутому склону. Я выворачивал баранку, но мы крутились на месте, из-под колёс струями летел песок. Мотор взревел, и грузовик вдруг рванул с места, я успел направить его в чёрный проём.

Показалась большая пустошь среди построек, вся будто облитая лунным светом.

Я подвёл машину к подвалу большого мрачного дома.

Это и был изъян. Глушь здесь была страшная. Сразу со всех сторон навалилась ватная тишина. В ушах зазвенело. Под ногами похрустывало стекло. Везде толстым слоем лежала песочная пыль. Все искривлено, перекошено. Тут до меня дошло, что нам самим придётся выгружать эти ящички.

Я поделился этим соображением с Опытом, а он в ответ дисциплинированно показал пачку новеньких купюр и сказал:

— Не пожалели монет. А нам что? Нам все равно. А завтра кутнём. Вот она — жизнь. Без обмана.

Мы осмотрели подвал. Лунный свет просачивался слабо, растворяясь серым пещерным полумраком. С голых стен редкими блестящими струйками стекала тёмная вода.

Дневное солнце было бессильно перед этой сыростью, защищённой толстыми стенами.

Это было подходящее место.

Мы взялись за дело. Таская ящики, я пятился спиной, а Опыт подпирал свой край животиком, мы спускались и в сыром подвале стараниями Опыта укладывали их.

Потом мы устали, начали спотыкаться. Полуживой Опыт всё время недосчитывался одной ступеньки. Он предельно осторожно осваивал последние метры, но вскоре снова терял бдительность.

Я цеплялся за провода. Раньше их не было.

Кузов был урожайно полон, и мы здорово устали, пока все перетащили.

Легковерный Опыт отсутствующе сидел на одной коробке, свесив дрожащие ручки. Он достал из своей курточки плоскую бутылку, и мы по очереди приложились.

Опыт постучал по стене, но в глаз ему попало, он стал протирать вытянувшуюся мордашку.

Я протянул ему бутылочку, и Опыт без лишних слов прикончил остатки и отбросил посуду.

— Хорошо, шоу не встретили.

Я вздрогнул. Капля, сорвавшись сверху, разлетелась о гладкую поверхность ящика рядом со мной. Все ящики были, как литые, — без швов и зазоров.

Мы въезжали в город под утро.

Глава 2 Комфорт

Густая листва переплеталась, гладкие стволы входили, как спицы, в заросли, которые омывались рекой.

На повороте водяной поток неожиданно успокаивался и лениво плескал о берег лопающейся пеной.

Повар, повернув голову с прижатыми ушами, сидел у самой воды и смотрел куда-то назад.

Тёмно-рыжие полосы расчерчивали его могучее тело, и шерсть искрилась и купалась в солнечных лучах.

Лапы упирались в коричневую землю, и вздёргивался полосатый и толстый, как у лемура, хвост.

Над рекой распускались каскады водяных брызг; туман, образованный ими, плавно переходил в далёкую дымку голубых гор, призрачно выпиравших из царства джунглей.

За нежно-зеленой равниной, в контраст ей, простирались мрачные непролазные заросли, древние деревья с ожерельями разнообразных лиан, стрелами бамбука, угрюмо смотревшими на солнце многометровой толщей зелени, ненасытным зевом, глотающим щедрое тепло.

Кулинар поднялся и пошел к зарослям, изгибаясь всем телом.

Белый халат ходил ходуном, как громадный отъевшийся питон, мощный загривок так и двигался, колпак низко пригнут.

Вскоре он скрылся там, где в джунглях прыгали и верещали обезьяны, где мелькали горбоносые попугаи, и на стволах деревьев пламенели орхидеи.

Джунгли поглотили его.

Лагуна заворочался на дереве рядом.

— Что ты там увидел?

Я опустил бинокль. Глаза у меня устали от напряжения.

— Ничего интересного, — заявил я.

— А почему ты дыхание затаил? — спросил Лагуна подозрительно.

— Леопард там был, — сказал я.

— А, леопард! — сказал Лагуна.

— Может, пойдём прямо к гнезду? — предложил я.

Лагуна почесал затылок.

— Не, — сказал он. — Страшно. Она нас сразу догонит.

— Догонит, — сказал я. — Тут мы ее и схватим.

Лагуна хмыкнул.