Мандарин - [22]
Потом белокурая генеральша не без огня спела «Femme a Barbe»[11] Когда же генерал в сопровождении отряда казаков отправился во дворец к принцу Тону, чтобы узнать местонахождение семейства Ти Шинфу, я, сытый и довольный, вышел вместе с Ca То посмотреть на Пекин.
Дом генерала Камилова находился в одном из аристократических военных кварталов Татарского города. Здесь всегда царит спокойствие. Изборожденные колесами повозок улицы напоминают широкие деревенские дороги и почти всегда идут вдоль стены, из-за которой свисают кленовые ветви.
Иногда по этим дорогам трусит рысцой монгольский пони, впряженный в коляску на высоких колесах, обитых золотыми гвоздями; коляску трясет: колышутся спущенные шелковые занавески и воткнутые по углам коляски пучки перьев; а внутри сидит хорошенькая китаянка, одетая в светлую парчу, с убранной цветами головой и скучающим видом, и вертит надетые на ее руки серебряные браслеты. А то вдруг появляются аристократические носилки мандарина, которые, поспешая, несут в какое-нибудь учреждение кули с косицами, они одеты во все голубое, впереди бегут слуги, держа высоко над головами шелковые свитки, расшитые знаками власти, в носилках сидит толстобрюхий человек в огромных круглых очках, он либо перелистывает какие-то бумаги, либо, открыв рот, дремлет.
Мы с Ca То останавливаемся у богатых лавок с вертикально висящими красными вывесками, на которых сверкают золотые иероглифы; покупатели молча, точно в церкви, скользят, подобно теням, от одной роскошной вещи к другой: здесь и фарфор династии Мин, и изделия из бронзы, эмали, слоновой кости, здесь шелка, изукрашенное инкрустацией оружие, чудесные веера из Сватоу; иногда можно видеть, как молоденькая, с раскосыми глазами красавица в голубом костюме и с бумажным маком в косах разворачивает перед толстым китайцем вышивку редкой красоты, которую тот рассматривает с благоговением, скрестив на животе руки; в глубине магазина стоит торжественный и недвижный хозяин, он что-то пишет кистью на длинных дощечках из сандалового дерева; все вещи источают сладковатый аромат, который волнует и навевает печаль…
Вот и стена, которая отгораживает Запретный город — священную резиденцию императора. Юноши благородного происхождения сходят по ступеням храма, они только что упражнялись в стрельбе из лука. Ca То называет мне имя каждого. Это избранная стража особого назначения: во время пышных церемоний юноши сопровождают желтый шелковый зонт с изображением дракона — священный символ императорской власти. Все они низко склонились перед проходившим мимо них седым длиннобородым старцем в коротком желтом одеянии; желтый цвет — привилегия старца: это один из принцев империи, он шел, разговаривая с самим собой, в руке у, него была палка, на которой сидели ручные жаворонки…
Сколь же своеобразны кварталы Пекина! Но, пожалуй, самое любопытное — увидеть довольно частую здесь встречу двух толстых мандаринов у входа в сад: они обмениваются бесконечными поклонами вежливости, рассыпаются в извинениях и одаривают друг друга улыбками — все согласно этикету, согласно установленному церемониалу, в то время как за их спинами весьма забавно покачиваются длинные павлиньи перья. Кроме того, подняв глаза вверх, к небу, обнаруживаешь парящих там огромных бумажных змеев в форме драконов, китов или сказочных птиц. Ими, этими легионами невероятных прозрачных и качающихся чудовищ, полнится все воздушное пространство.
— На сегодня, Ca То, хватит с нас Татарского города! Пойдем посмотрим китайские кварталы.
И вот через Чжиньменьские ворота мы входим в китайскую часть города. Здесь живет буржуазия, торговцы и простой люд. Улицы, подобно линейкам тетрадки, идут строго параллельно друг другу, и среди нечистот, многими поколениями втаптываемых в землю, нет-нет да увидишь плиты розового мрамора, которыми были вымощены они во времена династии Мин.
По обеим сторонам улиц тянутся то пустыри, откуда доносится вой голодных собак, то унылые домишки и жалкие лавчонки с длинными грязными вывесками, раскачивающимися на железном шесте. Чуть впереди видишь высящиеся триумфальные арки, сколоченные из деревянных брусьев пурпурного цвета и соединенные наверху покрытой лаком и блестящей, как эмаль, голубой черепичной крышей. Шумная густая людская толпа, одетая преимущественно в коричневые и синие тона, движется здесь нескончаемым потоком, туманом желтой пыли подернуто все вокруг, едкое зловоние источают черные стоячие лужи, и в людскую толпу то и дело врезаются караваны верблюдов, сопровождаемые мрачными погонщиками-монголами, одетыми в бараньи шкуры.
Мы идем до перекинутых через каналы мостов, на которых полуголые акробаты в масках злых демонов выделывают свои примитивно-хитрые и комически ловкие трюки; какое-то время я стою и наблюдаю за астрологами в длинных балахонах с наклеенными на спинах бумажными драконами, они шумно торгуют гороскопами и предсказаниями. Сколь необычен и сказочен город!
Вдруг слышатся громкие крики. Мы бросаемся в их направлении и видим группу связанных за косицы арестантов, которых сопровождает, подгоняя зонтиком, солдат в больших очках. Вот здесь-то, на этой улице, я и стал свидетелем пышных похорон одного мандарина; процессия несла всевозможные флажки и расшитые золотом красные штандарты, некоторые участники процессии жгли на переносных жаровнях благовония, оборванные женщины голосили и в отчаянии бросались на землю — слуги мгновенно устилали ее коврами — и катались по ней, потом вставали и были вполне веселы, когда кули в белой траурной одежде предлагал им чай из большого чайника, формой своей напоминающего птицу.
Имя всемирно известного португальского классика XIX века, писателя-реалиста Жозе Мария Эсы де Кейроша хорошо знакомо советскому читателю по его романам «Реликвия», «Знатный род Рамирес», «Преступление падре Амаро» и др.В книгу «Новеллы» вошли лучшие рассказы Эсы, изображающего мир со свойственной ему иронией и мудрой сердечностью. Среди них «Странности юной блондинки», «Жозе Матиас», «Цивилизация», «Поэт-лирик» и др.Большая часть новелл публикуется на русском языке впервые.
Во второй том вошел роман-эпопея «Семейство Майа», рассказывающий о трех поколениях знатного португальского рода и судьбе талантливого молодого человека, обреченного в современной ему Португалии на пустое, бессмысленное существование; и новеллы.
Роман "Реликвия" (1888) — это высшая ступень по отношению ко всему, что было написано Эсой де Кейрошом.Это синтез прежних произведений, обобщение всех накопленных знаний и жизненного опыта.Характеры героев романа — настоящая знойность палитры на фоне окружающей серости мира, их жизнь — бунт против пошлости, они отвергают невыносимую обыденность, бунтуют против пошлости.В этом романе История и Фарс подчинены Истине и Действительности…
Сидя на скале острова Огигия и пряча бороду в руках, всю жизнь привыкших держать оружие и весла, но теперь утративших свою мозолистую шершавость, самый хитроумный из мужей, Улисс, пребывал в тяжелой и мучительной тоске…
История начинается с родословной героя и рассказа о том, как он пытался поведать миру о подвигах своих предков. А далее следуют различные события с участием главного героя, в которых он пытается продолжить героическую линию своей фамилии. Но Эса де Кейрош как будто задался целью с помощью иронии, лукавства, насмешки, не оставить камня на камне от легенды о героической истории рода, символизирующей историю Португалии.
У меня есть любезный моему сердцу друг Жасинто, который родился во дворце… Среди всех людей, которых я знавал, это был самый цивилизованный человек, или, вернее, он был до зубов вооружен цивилизацией – материальной, декоративной и интеллектуальной.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.