Манарага - [4]

Она молча уходит, цокая светящимися копытцами. И сразу же подваливают две обычные местные:

– Na Süßer, so einsam? Brauchst du Gesellschaft?[1]

– Warum nicht? Setzt euch doch, Mädels[2].

Садятся. Одна кладет мне руку на пах:

– Wie geht’s deinem Yul Brynner?[3]

Грубоватый берлинский стиль. Он мне по душе.

– Ganz gut! Er wartet auf euch[4].

Вообще, помимо главного языка мира, я сносно говорю по-французски, по-немецки и по-баварски, неплохо знаю венгерский и польский, а при помощи блохи свободно читаю еще на двенадцати языках. Вот с устным русским у меня проблемы. Это естественно – встретить русскоговорящего человека теперь уже трудно. Я помню русских только в детстве, когда они приезжали к нам в Будапешт за работой. Им было тогда трудно, их титаник “Постсоветская Россия” тонул. Мальчиком я услышал от одного пьяноватого русского что-то вроде исповеди. Он сравнивал русских с евреями: одних Бог лишил родины и рассеял по миру за то, что они распяли Христа, других – за то, что они распяли Человека. “Мы распяли в себе самих себя, распяли! – повторял он. – За это Россию засасывает черная дыра!” Признаться, я тогда не понимал, что он имеет в виду. Позже мне стало ясно. Но потеряв свой мiр, русские быстро ассимилировались. И устроились не хуже других, надо сказать: трое известных book’n’grill chefs, жарящих исключительно на английских романах, – с русскими фамилиями. А перед одним из них – Лео Волкофф – я готов опуститься на колено. Этот парень моложе меня на десять лет, но уже стал звездой на нашей Кухне. Его прошлогоднее рождественское меню на Вирджинии Вульф не имеет аналогов – серия тончайших букетов, составленных из филе диких птиц и речных рыб, овощей, фруктов и запеченных с виртуозным мастерством. Говорят, когда под “Гимн Деве” Бриттена в жаровне Лео пылал “Орландо”, дамы плакали. Есть, есть на кого равняться…

Но шаг в сторону от вершин – возможен.

Как говорил Zokal – раз в жизни позволительно пожарить и на пошлятине, но только не на литературе второго сорта. Парадоксальное, но мудрое напутствие! Учитель наш был суров.

Что такое пошлятина?

Трубач (скрипач) на крыше, его острый и независимый профиль на фоне пламенеющего заката (восхода); грустный (веселый) клоун, настоящие слезы (улыбку) которого никто никогда не увидит; молодая (пожилая) героиня, мучительно вглядывающаяся в окна уходящего (прибывающего) поезда и повторяющая, словно в бреду: “Он все-таки уехал (приехал)”.

А литература второго сорта?

Массивный и невозмутимый, как каменная глыба, бармен с неизменной зубочисткой в зубах, протягивающий десять долларов Стивену со словами: “Ступай, засранец, купи себе чего-нибудь пожрать”; голый невзрачный мужчина, теребящий член перед зеркалом и шепчущий: “И за что же, сука, ты меня предала?”; девушка с мальчишеской прической, везущая чемодан к автобусной станции по громкой брусчатке и яростно бормочущая: “О, я вернусь, вернусь, но только для того, чтобы плюнуть на ваши могилы!”

Заказав девкам коктейли, договариваюсь о цене. Как и большинство читающих поваров, я холост. Расхожее мнение, что все book’n’grillers сплошь голубые, не соответствует действительности. Банальщина. Так обыватели уже триста лет судят и о балетных труппах. Голубых у нас не более, чем в любом мужском корпоративном сообществе.

Я же предпочитаю вьетнамских девок. Но сегодня сойдут и европейские.

Через полчаса мы уже были в отеле, где женщины сделали мне похорошо, оплаченное добротной английской валютой.

14 марта

Утро: началось с ванны, завтрака и поездки за товаром. Дрова мне подвозят туда, где назначу. Когда был обычным поваром, мотался по подпольным рынкам. И схлопотал-таки на книжном развале в Падуе пару пуль в плечо. Которое теперь регулярно ноет к непогоде. Нынче – статус другой, могу себе многое позволить. Я только выбираю, почтальоны доставят книгу в нужное место. Букинисты у меня хорошие, уже два года с ними работаю. Еду сперва на метро, потом беру такси прямо на улице. Выхожу. И снова ловлю такси. Старомодно. Это – из моего прошлого, когда купленные книги возил сам. Дикие были времена…

С дорогой лучше подстраховаться. Я вообще перестраховщик. После тех двух пуль, трех обысков, двух перестрелок, трех “кукол”, четырех мордобоев… Береженого Бог бережет.

Кройцберг. Подземная парковка. 4-й уровень, машин нет.

Мои умные блохи помогают мне. Их у меня три: красная, синяя, зеленая. Красная – самая важная, она ведает моим психосомо + вписывает меня во время + делает меня умнее; дорогая игрушка, 7-я версия, за сто тысяч новыми прыгнула в варолиев мост моего мозга полгода назад. Синяя, навигационная, пасется в волосах. Зеленая, информационно-коммуникативная, живет в ушной раковине. Мягкими ручными умницами я давно уже не пользуюсь. Весь навороченный блошиный комплекс обошелся мне в полтора годовых дохода. Но благодаря своим блохам я по сей день жив и здоров. К тому же теперь у меня в голове есть ВСЕ. При блошиной помощи я могу прочитать лекцию по новейшей теории Темных Полей, подробно рассказать обо всех известных апокрифических Евангелиях, опровергнуть уравнение неопределенности Шрёдингера при помощи формулы Камеямы или дать исчерпывающий ответ о технологии изготовления