Малышка - [3]
Придёт, бывало, в телятник, разденется и сразу за дело: то поможет сено телятам раздать, то молоко по бадейкам разольёт, а то возьмёт в ладошку большую чёрную щётку и примется чистить Малышку. Водит щёткой по Малышкиной шее, по гладкой спине и налитым бокам. Телёнок удивляется: вот только-только была ладошка маленькая и мягкая, а тут вдруг выросла, стала шершавой. Чудно. Малышка чуть подёргивал кожей, словно ему было щекотно.
Но вот Дуняша откладывает щётку и принимается гладить телёнка по голове, трогать его влажные ноздри.
Малышка недовольно крутит мордой: чего, мол, ласкаешься? Не маленький.
Верно, он не привык ещё к девочке, не подружился с ней.
Дуняше, конечно, обидно: она за Малышкой ухаживает, чистит его, поит и кормит, а он не хочет дружить.
Вечерами Дуняша жаловалась маме на Малышку:
— Он думает, я не настоящая телятница, а просто девочка.
Однажды пришла Дуняша в телятник, только собралась пальтишко скинуть, видит — рядом с маминым халатом, на нижнем гвоздике, висит маленький синий халатик.
— Ой, мама, это чей же такой? — удивилась Дуняша.
— А ты попробуй примерь.
Надела Дуняша синий халатик, а он ей впору. Вот чудеса-то!
— А можно, я его…
— Конечно, дочка. Носи. Это твой.
Дуняша посмотрела на маму и захлопала в ладоши:
— Вот здорово-то! Теперь я как настоящая телятница, правда, мама?
Тётя Кланя обняла Дуняшу:
— Правда, дочка, правда. Ты у меня теперь помощница. Без тебя я бы не справилась.
Когда мама вышла из телятника, Дуняша взяла со стола карандаш и забралась на лавку, что стояла возле стены.
Она лизнула кончик карандаша, оглянулась — не смотрит ли кто? — и старательно нацарапала карандашом над тем гвоздиком, что повыше: «Мама». А потом над тем, что пониже: «Дуня».
Спрыгнула с лавки, полюбовалась: хорошо получилось.
Теперь всякому видно: вот тут мамин халат, а тут Дунин — никак не перепутаешь.
Вышла Дуняша к телятам.
Кажется ей, что все они на неё смотрят. Наверное, удивляются: откуда у девочки такой халатик?
А Дуняша ходит, будто ничего не произошло, будто так и надо.
Прибрались они с мамой.
Дуняша пол подмела.
А потом, когда мама пошла готовить телятам еду, забежала к Малышке в клетку. И зашептала ему в ухо:
— Малышечка, нравится тебе мой халатик? Это мне мама сделала, а я и не знала.
Малышка тряхнул головой, будто понял её. А сам морду вытянул, хочет лизнуть Дуняшу в лицо.
Девочка отстранилась:
— Не надо! Ты мне халат замараешь.
Но только Дуняша отвернулась, как Малышка ухватил край её халата и начал жевать.
— Отдай, что ты делаешь?!
А Малышка не пускает.
Дуняша потянула, вырвала халатик. Край у него был изжёван и разорван.
— Эх, ты… Эх!
Дуняша громко заплакала. Подошла к ней мама, стала её утешать:
— Ничего, доченька, на работе всякое случается. Халатик-то у тебя для работы.
— Я к Малышке по-доброму, а он что?
— Да ведь глупый твой Малышка, одно слово — телёночек. Ты погляди, он и сам не рад.
Дуняша сквозь слёзы глянула на Малышку.
Вид у него и вправду был виноватый. Уши растопырены, голова опущена. Будто прощения просит.
Дуняша покачала головой:
— Нет, Малышка, сейчас не прощу. Потом когда-нибудь. — И ушла вместе с мамой.
А Малышка опять остался один в своей клетке. Он был огорчён и удивлён: почему девочка заплакала, почему ушла? Ведь халатик-то был совсем невкусный.
ТЕТРАДКА
В телятнике была ещё одна очень важная вещь: голубая тетрадка. Она лежала на столе в кухне. Как все здесь вещи, она пахла сеном и молоком.
В этой тетрадке у тёти Клани всё было записано про каждого телёнка: как зовут, хорошо ли ест, быстро ли растёт.
— Мам, можно я тоже буду в тетрадку записывать, — попросила Дуняша. — Я ведь и буквы все до одной знаю.
— Ладно, дочка, записывай, пусть это будет и твой дневник.
Мама раскрыла тетрадь посередине и написала: «Дуняшин дневник».
— А что такое «дневник»? — спросила Дуняша.
— Это значит — всё, что за день важного произойдёт, то и запишешь. Понятно?
— Конечно. А то я могу потом забыть и напутать.
Дуняша тотчас же забралась на лавку. Вынула из кармана своего халатика карандаш и, подумав, написала: «Вчера у Малышки нос был мокрый. Сегодня тоже».
На следующий день в Дуняшином дневнике появилась такая запись: «А Малышка хотел сломать доску у клетки».
И больше ничего. Вся тетрадка была измята, некоторые страницы совсем вырваны, а на других налипли жёлтые сухие крошки от корма.
В тот день вот что произошло.
Лежал Малышка на подстилке. Глядел в окошки. Окошки в телятнике почти наполовину закрыло пушистыми горками снега. На ветках тополя, что рос рядом, тоже был снег.
Малышка долго глядел на эти белые горки, удивлялся. «Вот так молоко! Не течёт, а сыплется, точно опилки какие-нибудь. Оно, наверное, сладкое да тёплое», — подумал телёнок и облизнул губы. Ему захотелось выйти на волю, погулять. Но где там — клетка мешает.
Малышка боднул головой дверку. Может, забыли закрыть? Нет. Телёнок повернулся, подпрыгнул и ударил задними ногами по нижней доске клетки. Доска зазвенела: дзек-тра-ра-ра-ра…
Малышке это понравилось: доска-то петь умеет!
Он опять подпрыгнул и ещё сильнее ударил. Дзек-тра-ра-ра-бум!
На шум прибежала Дуняша.
— Ах ты, озорник! — Она открыла клетку и сгоряча — раз, раз! — ударила телёнка по рыжему боку: —Не балуй, не балуй!
