Малявка - [95]

Глава 7

Дома…

Стирка, уборка, приготовление лёгкого ужина после паломничества Марине принесли радость, всё как-то само собой делалось в молитвенном состоянии духа. На мгновение женщина вспомнила, как она запретила себе плакать, когда узнала о смерти сына. Ей тогда казалось, что от слёз будет ещё больнее, их соль на открытую глубокую душевную рану, сделает её боль ещё невыносимее. «Как же Матушке Богородице было больно смотреть на всё, что сделали на её глазах с её сыном. А она всех нас любит и каждому сострадает и оказывает милосердие и помощь». И опять благодарила и благодарила судьбу, что попала в Дивеево, в обитель Матери Марии, где получила утешение своему сердцу и душе. Марина мысленно, так и не переставала присутствовать на Канавке, не сомневаясь, что ответ от милосердной Матушки Богородицы будет. Просфоры были нарезаны. Позвонил Пётр, убежавший сразу по приезду на работу, сказал, чтоб она одна шла раздать гостинцы, он будет только вечером. Она сняла с вешалки платье, которое ей подарила спасительница много лет назад. Этот подарок одевался в самых торжественных случаях. После чудной поездки, одев его, женщина выглядела юной девушкой. В больнице как раз начались послеобеденные часы посещения, когда она с большим пакетом стояла у гардероба. Приветливая старушка, одобрительно кивая, узнав причину прихода, сказала:

— Молодец какая, заходи милая, такие гостинцы редко кто приносит, — перекрестила, выдав халат. — Иди с Богом! Дети на третьем этаже.

Марина быстро поднялась по лестнице, думая: «Откуда женщина поняла, что я пойду к детям?» Когда открыла дверь в отделение, было тихо. Её охватило сильное волнение. Вообще-то она собиралась входить во все палаты, но какая-то сила повела её в конец коридора. Мысленно идя по Канавке, она не стала сопротивляться. Около палаты номер семь ноги остановились, как вкопанные и закружилась голова. Проговорив молитву Богородице три раза, женщина успокоилась и тихонько постучала. Никто не ответил. Она неуверенно приоткрыла дверь. Палата была на четыре койки, тесно. Три свободны, видно лежавшие выписались, бельё скомкано и кое-где свисало до пола. Было душно. На четвёртой кровати спал мальчик лет десяти с гипсом на левой руке, перебинтованной грудью, то, что не было забинтовано, всё имело следы заживающих синяков, жёлто-зелёно-фиолетовых, ссадин и царапин. Тихонько войдя, поставив пакет на тумбочку возле спящего, женщина стала аккуратно складывать бельё. Поправила стулья. Предчувствие чего-то важного не позволило ей уйти.

— Вы кто? — услышала она тихий голос.

— Здравствуй! Гостинцев из Дивеева принесла, просфоры и сухарики с водичкой. Вот порядок навожу. — Повернувшись, ответила Марина. — Прости, разбудила тебя.

— Я не спал. С закрытыми глазами не так болит голова. — Ребёнку было трудно говорить.

— Я, Марина, — подошла, поправила одеяло. — Давай немного проветрим палату, тебе легче будет.

Он еле заметно кивнул.

— Будет дуть, скажи, — Марина, встав на стул, открыла форточку. — Если что-то надо говори, помогу.

— Игрушка. — Еле выговорил он и глазами показал на пустые кровати. — Моя.

Она увидела в изголовье стоящей у стены кровати горб у матраса, приподняв, достала игрушку, небольшой мягкий медвежонок, одет в комбинезончик с корабликами. Когда повернула мордашкой, тот, улыбаясь, уставился на неё своими разными глазами, пластмассовым и…  армейской пуговицей с пятиконечной звездой с серпом и молотом. Женщина охнула и опустилась на кровать. Комок подступил к горлу. «Не может быть!? Так вот куда меня привела Канавка…  Матушка Мария! Такую игрушку, без комбинезона, подарили мои Маша и Миша лет десять назад. Тогда нужна была редкая кровь роженице, которую сняли с поезда. Я была донором. С мамой всё обошлось, рожала сама. И малыш здоровенький родился. Дети считали мальчика «кровным братом». Они принесли новорождённому подарок, самое ценное, что у них было, медвежонка с пуговицей, которая прошла всю войну. Получается, мальчик и есть тот малыш. Его Егором назвали, я запомнила, имя, как у моего деда. Но как он опять оказался в нашем городе? — и немного успокоившись. — Хорошо придуман комбинезон, игрушка то уже старая».

Она повернулась, ребёнок лежал с закрытыми глазами, слава Богу, и не видел её реакции.

— Держи, Егорка! — Уверенно сказала женщина, протянув игрушку, рука предательски дрожала.

— Так вы моя ночная сиделка? — спросил он с трудом.

— Да! Я теперь твоя сиделка до твоего полного выздоровления. — Решительно сказала Марина. — Ты, надеюсь, не против?

— Нет. Бабушка хоть отдохнёт.

Послышался шум в коридоре, дверь с грохотом открылась. Сначала появилась рука в перчатке и ведром с водой, сразу запахло хлоркой. Потом, под доброе ворчание вплыла дородная санитарка пенсионного возраста, держа в руке швабру с намотанной тряпкой.

— Что я слышу, Слава Богу, герой наш заговорил. — Присев на стул около двери, расплылась в добрейшей улыбке. — С Ангелами общаешься, пра…

Замолчала на полуслове, увидев Марину, её брови нахмурились, когда взгляд упал на открытую форточку.

— Дамочка, вы кто? Почему фортку открыли без моего ведома? — Она хотела напустить на себя грозный вид, но у неё ничего не получалось.