Малуша - [6]

— Здравствуй, Дан, сын Гордяты, брат Мала и Горобоя. Мир тебе, твоему дому, твоей семье и твоей душе.

— Мир и тебе, Ярина, ведьма из леса. С чем пожаловала?

— Дан, сын Гордяты, у тебя пять дочерей, все красавицы да невесты завидные. И шестая при тебе — Малуша, дочь Мала. Отдай ее мне, — говорит ведьма, на Златозара не глядит, только на хозяина дома, будто знает, что не откажет он ей.

Смутился Дан, задумался. Только хотел сказать что-то, как гость его встрял:

— Позволишь ли мне слово молвить, Ярина, ведьма лесная? Я Златозар, сын Гремислава, брат Дарьяна, Добровлада и Дубыни, хочу Малушу, дочь Мала, в жены брать.

Хмурится ведьма, смотрит недовольно, но отвечает:

— Златозар, сын Гремислава, я свое слово молвила. Отдайте ее мне.

Дан придержал молодца, на людей посмотрел, на Ярину…

— Позовем Малушу. Пусть она сама скажет, что ей любо — к ведьме в ученицы идти аль за Златозара под венец.

Выходит из сеней Малуша, бледная, как чайка над рекой. Идет, ни на кого не глядит, как на смерть.

Смотрит жених долгожданный, ласковый да пригожий, смотрит Ярина, сестра названная, подруга единственная. Смотрит дядька Дан, взрастивший и приютивший. Смотрит большуха, добрая да приветливая. Смотрит Бажена, глазами сверкает. Смотрит люд честной, как ее делят. Смотрят все. А Малуше всего-то и хотелось, чтобы как у всех — муж добрый да дом теплый, котик-мурлыка, детки, гости, красный угол, пироги… Ярина улыбается в избушке, Баюн вьется у ног, Игнатий Кузьмич за печкой. Крепкие руки Златозара, смеющиеся глаза ведьмы, но семья ведь навсегда, каждую минутку, каждый час, а к Ярине и приезжать можно… К сестрам приезжать и к ней…

Остановилась Малуша рядом с женихом, за пояс его ухватилась и стоит.

Тишина упала с неба, как снег. Судорожно вздохнула ведьма, только и смогла, что сказать:

— Деревне мстить не буду.

Идет черный конь к лесу, идет девица синеглазая рядом, коса темно-рыжая по спине хлещет. Идет рядом кот чей-то. Идет тень. Идут в лес. Одни.

Ночь опустилась на деревню. Отшумели люди, откричала Бажена, откружил теперь уже окончательно невесту на руках Златозар. Не спится только Малуше. Перед глазами все лицо Ярины стоит, мерещится. Поднимается девица тихонько с полатей, одевается да выскальзывает за дверь. В лес путь держит.

А страшно же там. Шумят деревья в темноте, птицы неведомые кричат, стонет ветер. Как будто больно лесу. Так думает Малуша, пока бежит к избушке.

И останавливается. На крылечке сидит домовой, да не добродушный дедушка Игнатий Кузьмич, а суровый, чем-то похожий на дядьку, мужчина. Ничего Малуше не говорит, смотрит только. Рядом ходит Баюн, да стал он с козу ростом, большой, глаза зеленые злым огнем горят, хвост по бокам хлещет, усы топорщатся. На крыше не сирины сидят — алконосты, темные птицы, с лицами хмурыми, волосы растрепаны, крылья ходуном ходят, и кричат алконосты голосами человеческими, будто плакальщицы. Страшно Малуше, но подходит, мимо домового с Баюном идет, дверь открывает…

Нет ни теплого огня в печи, ни лучины… Только свет лунный падает на стол, освещая ведьму, уронившую голову на руки и неподвижно замершую так. Стоит Малуша, только и могла, что вымолвить:

— Я пришла.

Вскидывается Ярина, смотрит на гостью, а в глазах надежда плещется, как весной река из-подо льда. Смотрит, не отрывается. Может, думает она о том, что не осмелилась Малуша при всех ее выбрать, что только сейчас смогла прийти. Может, что передумала она. Может, что приснился ей сегодняшний день и деревня, и двор Дана. Может…

— Я пришла сказать, что буду приезжать. К сестрам и к тебе. Я обязательно…

То ли луна зашла за тучи, то ли повернулась Ярина, но пустыми глаза сделались, потух в них всякий свет. Так и сидела ведьма неподвижно, пока говорила Малуша.

А та говорила, говорила, и про то, как хотела замуж выйти, и про то, что Златозар замечательный, самый добрый и хороший, и про то, что ей всегда хотелось семью, как у дядьки, как у всех, как у всех…

И про то, что Бажена расплакалась и подарила ей ленты, а Любомира отдала свои лучшие пояски. И про то, что дядька решил все тут же и справить. И про то, что заберет ее жених к себе совсем скоро, и будет свой дом, красный угол, котик-мурлыка…

Малуша говорит, сияет вся, спешит радостью поделиться, и, кажется, даже не понимает, почему молчит ведьма и что она вообще молчит. Только пронзительнее кричать стали алконосты.

Корой осиновой застыло лицо ведьмы, льдом на реке сделалось. Глаза на нем как проруби, как колодцы — глубокие и страшные. Губы искусанные раной алеют, будто больно только им должно быть. Но не смотрит на лицо Ярины Малуша, говорит, говорит… Долго говорит.

Открылась дверь и домовой покачал головой. Опомнилась гостья, глянула на Ярину жалобно, попрощалась скоренько и вышла из избушки. Ничего не сказал Игнатий Кузьмич, промолчал и Баюн. И пошла Малуша домой, провожаемая горестными криками алконостов, и пробившимся через них воем какого-то невиданного зверя.

Пятнадцать зим прошло с тех пор, как взял Малушу Златозар к себе в дом. Пятнадцать весен встречала Малуша в доме у дядьки, как приезжала погостить. Пятнадцать раз приходила осень, пока дети по лавкам да по полатям бегали, муж пока обнимал и миловал. Пятнадцатое лето настало без Ярины.