Малиновый джем - [19]

— Ох, Эл, что за ерунда! — вставила Юнис. — Тридцать — это не так много. Можно сказать, это самый расцвет сил!

— Нет, Юнис, это так. Во всяком случае, в наши дни и в наше поколение. Никто не считает, что можно добиться успеха в творчестве после тридцати. Возьми живопись или литературу — то, в каком они состоянии сейчас. Не правда ли, Мейсон?

Эллиот задумался:

— Недавно так сказал кто-то известный. Но я так не считаю. Не хотелось бы думать, что я безнадежен! Ведь я в одном положении с тобой и Эмбери.

— Никто из вас не находится на закате жизни, — засмеялась Юнис. — Даже тетушка Эбби в душе так же молода, как и любой из нас.

— Я знаю это, — безмятежно отозвалась тетушка. — Как знаю и все, что касается моего хобби. О потустороннем я за минуту смогу рассказать больше, чем ты слышала за всю свою жизнь! Так что не пытайтесь объяснять мне, что к чему!

— Ваша правда, мисс Эймс, вы много знаете! — честно признал Мейсон Эллиот. — Я наполовину готов перейти на вашу сторону. Как-нибудь возьмите меня на спиритический сеанс. Но только я хочу пойти на такой, где хорошо заметны проявления сверхъестественного — к одному из пяти самых известных медиумов. Не хочу продолжать все эти разговоры о шестом чувстве.

— О, Мейсон! Я хочу, чтобы ты пошел со мной! Мадам Медора дает прекрасные толкования!

— Мейсон! Я стыжусь за тебя! — вскрикнула Юнис. — Тетушка Эбби, не позволяйте ему поддразнивать вас. Он имеет в виду вовсе не то, о чем говорит.

— Почему же? Я хочу научиться читать чужие мысли. Конечно, не так, как Хэнлон, а по-настоящему — при помощи собственных способностей, своими собственными чувствами и умом.

— Говоря так, ты только показываешь, что у тебя вовсе нет ума! — презрительно вставил Хендрикс.

— А ты показываешь, что у тебя нет чувств! — возразил ему Эллиот. — Кто пойдет со мной на прогулку? Мне нужно проветрить голову, даже если коллега и утверждает, что она пуста.

— Я пойду, — встала Юнис. — Мне нужно подышать свежим воздухом. Сэн, пойдешь?

— Я должен просмотреть некоторые бумаги насчет моих президентских выборов в клубе.

— Тебя изберут только тогда, когда ты достигнешь настоящего расцвета сил, а, может, и заката. А если ты говоришь о тех выборах, что пройдут в этом году, то говори о них как о моих выборах.

— Два смертельных противника! — воскликнула Юнис. — Если вы вновь начнете спор о боксерских боях и кинотеатрах, то я буду рада уйти! Мейсон, пойдем в парк, прогуляемся!

Юнис вышла из комнаты, а когда вернулась, то выглядела необычайно красиво: на ней был новый весенний наряд. Мягкий палевый цвет хорошо сочетался с ее смуглой кожей, а соболий шарф эту кожу хорошо закрывал.

— Склочничайте без нас, мальчишки, — сказала она, весело улыбнувшись Хендриксу и быстро чмокнув Эмбери в щеку. Затем она ушла вместе с Мейсоном Эллиотом.

Молча, они прошли несколько кварталов, а затем Эллиот внезапно спросил:

— О чем вы спорили с Сэнфордом?

— Ты не слишком назойлив? — девушка спросила в ответ. Впрочем, ее слова сопровождались улыбкой.

— Нет, Юнис, это не назойливость. Как старый друг, я имею какое-то право интересоваться. К тому же, я считаю себя больше, чем просто другом, и спрашиваю из лучших побуждений.

— Мог бы ты назвать некоторые из побуждений? — она попыталась спросить холодным и ровным тоном, но у нее ничего не получилось.

— Я могу, но думаю, что было бы лучше и достойнее этого не делать. Юнис, ты знаешь, почему я хочу знать. Я хочу, чтобы ты была самой счастливой женщиной в этом мире, и если Сэнфорд Эмбери не может сделать тебя такой, то…

— Никто не может! — резко оборвала она его. — Нет, Мейсон! — она обернулась к нему с умоляющим взглядом. — Не говори ничего такого, о чем мы оба потом пожалеем. Та знаешь, как добр ко мне Сэнфорд. Ты знаешь, как мы счастливы вместе.

— Были счастливы, — поправил ее Эллиот.

— Были и есть, — настаивала она. — И еще ты как никто другой знаешь о том, какой у меня трудный характер! Хоть я и пытаюсь контролировать его, но все равно временами он вспыхивает. Сэнфорд считает, что сможет его исправить, отвечая мне тем же, — он называет это игрой в Петруччио и Катерину, хоть я и не считаю, что мне требуется именно такое исправление.

Взгляд Юнис был задумчив, но смотрела она не на Мейсона.

— Конечно, это не так! — тихо вставил Эллиот. — Я знаю тебя, Юнис. Я знал тебя всю жизнь. Когда ты в гневе, тебе требуется доброта. Гневом тебе не помочь — это я точно знаю. У тебя бывают вспышки, но они скоротечны, и чем они яростней, тем быстрее проходят. И если во время вспышек с тобой обращаться мягко, а не грубо, то это лучше поможет тебе преодолеть их. Но я снова тебя спрашиваю: о чем вы дискутировали перед, тем как я пришел?

— Отчего ты хочешь это знать?

— Потому что думаю, что знаю; и, прости, если обижу, но, думаю, что могу помочь тебе.

— Почему ты так думаешь? — испуганно спросила девушка.

— Ох, Юнис, не смотри так. Я знаю, что тебе нужны деньги, наличные деньги. Позволь мне дать их тебе, ну, или одолжить.

— Спасибо, Мейсон, — выдавила из себя Юнис, — но я должна отказаться. Я думаю… думаю, что пора возвращаться домой.

Глава VI. Захлопнувшаяся дверь