Маленький гончар из Афин - [42]

— Внимайте, эллины! — кричали глашатаи. — На состязании в беге колесниц в честь бога Посейдона победителем состязания вышел афинянин Алкиной, сын Эния Кадрида!

Толпа бурно выражала свой восторг.

— Слава Алкиною, сыну Кадрида! — кричали голоса.

— Хвала афинскому художнику Алкиною! — вторили им голоса с мест.

Алкиной все еще не верил своему успеху. Он стоял у финиша, приглаживая волосы дрожащими руками.

— Хвала тебе, художник Алкиной! Я горжусь тобой! — сказал подошедший к нему Алкивиад. — Признаюсь откровенно, я не мог поверить твоему умению управлять четверкой коней! Если бы ты еще был воином, тогда…

— А я был в юности воином, эфеб! — перебил его Алкиной.

— Бот как? Не знал этого! — удивился племянник Перикла. — И должен сказать тебе: если бы не настойчивое требование сына твоего, я, может быть, даже и не дал бы тебе моих лучших коней на Истмийские игры.

— Я не понимаю слов твоих, эфеб! — посмотрел на молодого воина Алкиной. — При чем же мой сын?

— Сын твой на праздник Диониса пришел ко мне в дом, — усмехнулся Алкивиад, — и обвинил меня в том, что я нарушил слово воина и что я бесчестный человек. А вышло так потому, что я решил подшутить над ним и заявил, что не хочу дать тебе на состязание своих белых коней, так как поеду на них сам. Но сын твой, как я в этом убедился, не умеет понимать шуток! Коней я тебе, разумеется, дал бы для состязания, только не этих, художник. Но твой Архил обвинил меня в нечестном поступке в присутствии многих моих друзей, и я тогда решил не брать у тебя белых коней… Теперь я об этом уже не жалею. Оказывается, ты правишь конями совсем как опытный возница!

— Ты удивил меня немало своим рассказом, эфеб! — растерянно ответил Алкиной. — Но должен сказать тебе все же, что ты напрасно опасался! В юности я правил много раз конями моего отца, когда был таким же эфебом, как ты теперь.

— Это хорошо, художник! На Олимпийских играх ты смело можешь надеяться получить опять моих коней! Теперь я могу доверить их тебе!

— На Олимпийских играх? — удивился Алкиной. — Но имя мое не объявлено даже в списках участников!

— Твое имя будет внесено в списки! — уверенно отозвался Алкивиад. — Стоит мне сказать только несколько слов о тебе в гимнастической школе, — небрежно добавил он, — тебя скоро известят, художник, о том, что имя твое уже внесено в списки участников! Значит, все в порядке! Что же касается коней и колесницы, то ты получишь снова то и другое в моих конюшнях.

— Какое счастье, отец! Я слышал все, что обещал тебе Алкивиад! — подбежал к отцу Архил.

— Обожди радоваться, мальчик! — прервал его Формион. — Племянник Первого Стратега, должно быть, позабыл, что, в случае победы твоего отца на состязаниях в Олимпии, — олимпиоником[38] будет считаться владелец коней, на которых он состязался, а не Алкиной. Таковы правила!

— Об этом я не подумал. Ты прав, Формион, — сказал, слегка смутившись, Алкивиад, — но это дело поправимое! — уверенно закончил он. — В случае, если ты снова выйдешь победителем в Олимпии, как и на Истмийских играх, то кони, которыми ты будешь править, вместе с колесницей станут твоими. Я подарю их тебе!

Возглас изумления вырвался из груди присутствующих.

— Ох, до чего же хитер Алкивиад! — пробормотал, качая головой, Патрокл. — Всеми путями старается он добиться популярности в Афинах.

— По стопам дядюшки своего идет! Стратегом в Афинах хочет быть после него! — усмехнулся один из приятелей Патрокла.

Обняв Архила, Алкиной вышел с ипподрома в сопровождении друзей. В ушах у него еще продолжали звучать слова, сказанные Алкивиадом. Он и верил и не верил этим словам.

— Теперь мне понятно, что переживал ты в дни празднества Диониса, сынок! — ласково наклонился он к Архилу. — А я никак не мог понять, что случилось с тобой! Теперь я знаю все, что произошло в доме Перикла.

— О отец, это было нелегко мне пережить! — со вздохом прошептал Архил.

Формион внимательно прислушивался к их разговору, не спрашивая ни о чем. Поступок Архила и удивил и порадовал его.

Ему захотелось чем-нибудь вознаградить за этот поступок мальчика.

— Ну, вот что, сын Алкиноя, — сказал он, прощаясь с друзьями, — я сегодня не собирался говорить об этом, но в такой радостный день не могу молчать. Я уже внес твое имя, Архил, в списки участников в беге моей младшей группы на Олимпийских играх. Но для этого придется тебе немало поработать. Скажи мне, обещаешь ли ты часто приходить ко мне на занятия в гимнастическую школу, когда станешь учеником Фидия.

— Обещаю, учитель! — радостно воскликнул мальчик.

Алкиной только положил руку на плечо своего друга.

— У меня нет слов благодарности для тебя, Формион! — сказал он растроганно.

— А мне этого и не нужно! — тепло улыбнулся Формион.

Нахлынувшая толпа афинян разъединила их.

— Хвала Алкиною Кадриду! Хвала победителю! — кричали в толпе.

— Слава нашему Алкиною! — громко сказал какой-то ремесленник, обнимая художника.

ПЕРЕД ОЛИМПИАДОЙ

Всего несколько месяцев оставалось до общегреческого праздника в честь бога Зевса, происходившего в Олимпии раз в четыре года.

Эллины приурочивали этот праздник между 11 и 15 числами священного месяца Иеромении, справлявшегося в конце июня — в начале июля месяца, — это были ближайшие дни к летнему солнцестоянию.