Маленький цветочный магазин у моря - [11]

— Вы передумали, решили остаться и работать в магазине?

Не дождавшись ответа, Джейк поворачивается и вопросительно смотрит на меня.

— Э-э… Ну да. Я над этим думаю.

— И что к этому подтолкнуло?

— Ох, все, не могу я так больше! — кричу я, хватаясь за голову — не лучшая идея, после того как поешь рыбу с чипсами.

У Джейка озадаченный вид.

— Как не можете?

— Сидеть тут как ни в чем не бывало, болтать о том о сем и врать, будто хочу сохранить магазин. Это все не я.

— Зачем тогда в мой фургон влезали? — По лицу Джейка пробегает легкая улыбка. — Не за моими же познаниями в цветоводстве, какими бы обширными они ни были.

Я повышаю голос — это срабатывает защитный механизм.

— Я не влезала, это вы меня пригласили!

— Не мог же я вас оставить под дождем, — ухмыляется Джейк. — За кого вы меня приняли?

Стоит мне начать заводиться, как Джейк сразу остужает мою ярость. Как ему это удается?

— Говорю же, извиниться хотела, — отвечаю я уже спокойнее.

— Вы это еще на улице сделали. Что еще изменилось? Вы же были твердо убеждены, что я распутный прелюбодей.

— Я такого не говорила. — Я смотрю на его руку, лежащую на руле. — Ваше кольцо. Я думала, вы женаты.

— А… кольцо. — Джейк задумчиво смотрит на свою руку. — Да, верная примета.

Он переводит взгляд на меня; веселья на лице как не бывало, и голос становится серьезным.

— Я был женат… какое-то время назад. Но моя жена… — Он сглатывает, и я чувствую, как ему больно. — Она умерла.

— Мне очень жаль.

На его губах появляется слабая улыбка, какая бывает, когда улыбаться — это последнее, что людям хочется делать.

— Бывает такое. Случается каждый день с десятками… да какое там, с сотнями человек. Только не представляешь, что это может произойти и с тобой тоже.

Мне хочется взять его за руку, сказать, что хорошо знаю это чувство. Но я сижу неподвижно и жду, когда он продолжит.

Джейк смотрит вперед, на дождевые потеки, сбегающие по лобовому стеклу.

— Не надо говорить, если не хочется, — произношу я.

Он пожимает плечами.

— Почему вы не должны быть в курсе? Если вы надумали задержаться в Сент-Феликсе, рано или поздно вас кто-нибудь просветит. Уж лучше это буду я. — Он делает небольшую паузу. — У Фелисити — так звали жену — было редкое заболевание сердца. Мы и не догадывались, что что-то не так. Просто вот она была… И вдруг ее не стало.

Он снова смотрит на меня, и лицо его искажено от тоски и горя.

— Она была на пробежке, когда это случилось. Пробежка — это ведь должно быть полезно? Вам так рассказывали?

Он ждет ответа, и я киваю.

— Сказали, что это могло произойти в любой момент, не важно, бегала она или нет. И все-таки, когда я вижу, как кто-нибудь бегает трусцой, хочется кинуться к нему и сказать: «Не надо, вы сокращаете свою жизнь». — Он криво усмехается. — Считаете меня чокнутым?

Я мотаю головой.

— Люди как-то справляются с этим. И мне удалось, на свой лад. Так у меня в конце концов появилась Майли.

— А где она? — спохватываюсь я и оглядываюсь, уверенная, что она скачет внутри фургона.

— Вы правда хотите знать? — На его губах снова искренняя улыбка.

Я киваю.

— Пристегивайтесь, покажу.

Я колеблюсь.

— Ах, простите, забыл, что я извращенец. — Джейк корчит дурацкую рожу и скашивает глаза к переносице.

— Хватит вам, я ведь уже извинилась!

На самом деле я радуюсь, что он пришел в себя, а то утешитель из меня неважный.

Джейк ухмыляется.

— Извините, не удержался.

— Так где Майли?

— Сначала пристегнитесь, — командует Джейк. — И поехали!

Мы выруливаем из центра города, едем вверх по холму и останавливаемся у здания школы.

Джейк вылезает из машины, а следом выхожу и я.

— Куда мы идем?

Я едва не бегу, чтобы поспевать за его размашистыми, уверенными шагами.

— Сейчас увидите. — И он входит в школу. — Это здесь.

Мы проходим по главному коридору и оказываемся в художественной галерее. На стенах в рамках развешаны картины учеников: надо признать, очень хорошие. У входа в класс Джейк останавливается у стеклянного шкафчика.

— Дочкина работа, — говорит он с гордостью. — В прошлом году сделала.

— Ого! Красиво! — Я разглядываю изящный горшочек из папье-маше, покрытый глазурью. — Как будто из галереи.

— Знаю, — говорит Джейк. — Она очень талантливая. Ей было четырнадцать, когда она сделала эту штучку. И еще она рисует.

— Правда? Художественные способности она унаследовала от вас?

Джейк качает головой:

— Нет, от матери. Я больше по практической части, понимаете?

Я киваю.

Джейк открывает дверь, и мы оказываемся на пороге класса в самый разгар занятий. За мольбертами трудятся сидя, стоя, с дюжину человек. Кто работает пастелью, кто углем, кто карандашами, но на всех рисунках есть кое-что общее.

Обезьянка.

Одна Майли, несколько Майли в разных позах, абстрактная Майли, загогулина, больше похожая на скрипичный ключ, чем на Майли, — и сама героиня дня, возвышается надо всеми на шкафу, уплетая банан. Хотя, судя по рисункам, она тут уже много где успела побывать.

Она замечает Джейка, восторженно верещит, слезает со шкафа, подбегает и забирается ему на руки.

— Минута в минуту! — восклицает стройная молодая женщина с длинными белокурыми волосами — как я понимаю, преподавательница. — Нам пришлось нелегко, но дело того стоило! Хочу поблагодарить Майли за то, что она согласилась позировать. Настоящая звезда!