Маленький человек на большом пути - [62]

Возле конюшен завязал первое знакомство — с Юрисом, сыном баронского кучера. Он был моего возраста, веселый, приветливый, и мы с ним сразу нашли общий язык.

— Айда смотреть летучих мышей! — предложил Юрис. — Их на чердаке конюшни полно!

Двери на чердак оказались на замке, и к летучим мышам мы так и не попали. Зато Юрис показал мне совиные гнезда в дуплах старых лип.

— Знаешь, какие они забавные! — сыпал без умолку мой новый знакомый. — Не знаешь? Глаза большие-пребольшие, кажется, вот-вот выпрыгнут наружу. Как стемнеет, так они начинают носиться возле конюшен и хлевов. Тихо-тихо, даже взмаха крыльев не слышишь. Знаешь, как они ловят мышей и крыс! Не знаешь? А что они кричат по ночам, знаешь? Не знаешь? «Кура где? Кура где?» — вот что!

Условились с ним в один из ближайших вечеров спрятаться у конюшен и понаблюдать за совами. А теперь решили пойти к прудам: мне очень хотелось посмотреть поближе чужеземных зеленых лягушек. Но в конце аллеи послышался дробный стук подков, шум колес, и Юрис заволновался:

— Это знаешь кто? Не знаешь? Мой отец господина барона везет!

Мы спрятались за большими липами на краю дороги.

Приближалась карета. В черный лакированный господский экипаж впряжено два гнедых жеребца. На облучке сидит отец Юриса в цилиндре из темного шелка. Синий пиджак украшен рядами блестящих пуговиц, руки в белых перчатках. В экипаже две разодетые дамы увлеченно разговаривают с господами: один офицер, другой в черном плаще и шляпе.

Экипаж пронесся мимо. Жеребцы прогарцевали вдоль пруда и, неохотно повинуясь кучеру, остановились у входа в замок.

— Кровопийца! — произнес я сквозь сжатые губы.

— С ума сошел! — Юрис боязливо осмотрелся. — Услышит кто-нибудь из слуг — знаешь что тогда! Не знаешь? Пропал ты, вот!

— Л что особенного? В нашем местечке все ребята так барона зовут.

— То в местечке! А здесь, в поместье, всяких полно. Сказал слово — барон уже знает…

Мне сделалось не по себе. Да тут и не поговоришь. Вечером, за ужином, я вспомнил, что скоро сюда перейдут работать каменщики, а с ними и мои друзья. Тогда будет веселей. Не удержался и рассказал хозяевам об этой своей будущей радости.

Садовник переглянулся с женой:

— Какие еще каменщики? Ничего вроде у нас строить не собираются.

А хозяйка добавила, посмотрев на меня с жалостью:

— Нет, миленький, не придут они, обманул тебя каменщик. Просто встретился, наверное, с печником в церковном трактире да и уступил тебя за чарку водки.

Во мне словно что-то оборвалось. Я сидел опустив голову, не притрагивался больше к еде, не тянулся к книгам. Садовник с женой наперебой успокаивали меня. Ничего, мол, страшного, до дома рукой подать, можно будет навестить друзей в одно из ближайших воскресений — отсюда в местечко часто повозки идут.

Я набрался храбрости и высказал сокровенное желание: нельзя ли посмотреть, как работают эти старинные часы с кукушкой?

— Почему нельзя? Можно. В следующее воскресенье снимем с тобой часы со стены, — пообещал садовник, — Почистим гусиным пером механизм, смажем маслом. Вот тогда все и посмотришь…

Утром меня разбудили очень рано.

— Поднимайся, миленький! — У садовницы было озабоченное лицо. — Покажу тебе, где у нас ключ от дома лежит. Обед будет в духовке, сам возьмешь. Мы оба заняты в саду, не смогу тебя кормить.

Я быстро встал, оделся. Мне показали, как открывать духовку, в какое место под половик класть ключ.

В семье садовника я уже был своим человеком.

В ДОЖДЬ И ГРОЗУ

Выходя из дома, я был уверен: уж сегодня-то наверняка явлюсь на работу раньше мастера. Пастухи только выгоняли коров из скотного двора. Скотина недовольно мычала, овцы сбились в кучу, блеяли. Над прудами висел густой туман.

Парадные двери, наверное, еще закрыты. Я приналег плечом — они подались.

Мастер уже работал. И, наверное, давно. Потому что возле печи стояли леса, и он клал самый верх. Как обычно, не ответил на мое приветствие. Прошипел сердито:

— Неси кирпичи! Глину приготовь! Живее, барон приехал! — Склонился ко мне с лесов и добавил еще тише: — И все чтобы тихо, без шума. В замке гостит новый уездный начальник, понял?

Я старался как мог. Но было гораздо труднее, чем в прошлые дни, потому что и кирпичи и глину — все нужно подавать наверх, на леса.

Очистил последние белые изразцы. Когда послышался надтреснутый звон лемеха, мастер сказал:

— Сегодня без перерыва.

— А есть? — растерялся я.

— Ничего, не помрешь! Вот когда печь будет готова, тогда и поешь.

В верхних покоях замка играли на рояле, над нами скрипел паркет и слышалось ритмичное шарканье ног. По хозяйскому двору заполошно носились кухарки. Повар, весь в белом, бегал в погреб и обратно на кухню. С приездом барона все пришло в движение.

Солнце ушло за деревья, когда печник кончил наконец кладку печи. Мы разобрали леса и унесли доски за сарай. Начали выносить мусор, обломки кирпича, глину. Осталось только вымыть пол и вытереть пыль. Я устало потащился за водой.

Вышел из парадных дверей и направился к пруду. Зачерпнул воду, понес обратно, согнувшись под тяжестью полного ведра. На террасе в плетеных креслах за веселой беседой сидели барон и его гости. Звучал смех, кто-то пытался петь. И вдруг над моей головой послышался каркающий голос: