Маленький человек - [43]

Первой его заметила Севрюга, замершая с подносом в руке. Девушка обернулась на охранников, но они потягивали из банок пиво, развалившись в пластиковых креслах, и не видели Лютого.

Савелий выстрелил. Затолкав два патрона трясущимися от волнения руками, выстрелил ещё и ещё раз. Девушки завизжали, кинувшись к берегу. Зарядив ружьё, Лютый выстрелил — и снова промазал.

Охрана выскочила на берег, но Лютый был слишком далеко от них, и мужчины бросились вдоль озера. Савелий продолжал стрелять, и выстрелы беспорядочно ложились рядом с Кротовым, не попадая в него. Каримов нырнул, скрывшись под водой, а мэр, задыхаясь, бил руками по воде, как гусь с подрезанными крыльями.

Ружьё кашлянуло, словно прочищая горло, ощупав карманы, Лютый не нашёл больше патронов и, бросив двустволку, скрылся за деревьями. Из бани выскочил вооружённый бандит, вслед Лютому засвистели выстрелы, пули ранили стволы и ветки, но он был уже далеко.

Он бежал к узкой, быстрой реке с каменистым берегом и торчащими из воды верхушками валунов. Расстояние между берегами было таким небольшим, что верхушки клонившихся над рекой деревьев смыкались, образуя шатёр. Лютый решил, что, перейдя воду, можно скрыться от собак, которых наверняка пустят по следу. Бандитов от него отделяло озеро, которое им нужно обогнуть, и у Лютого было в запасе время.

Но его догоняли. Задыхаясь от бега, от него не отставала Севрюга. Увидев на берегу мужчину с ружьём, она бросилась к нему, узнав Савелия Лютого, который застрелил Могилу, и теперь бежала след в след, страшась потерять его. Лютый не мог понять, кто несётся за ним. Ребёнок? Маленькая старушка? Какой-то зверёк в выцветшем пёстром платье прицепился к нему, как клещ.

— Ты кто? — крикнул Лютый. — Что тебе?

— Я с тобой!

За деревьями заблестела спасительная река, и у Лютого мелькнула надежда уйти от преследователей.

— Отвяжись!

Он оттолкнул Севрюгу, и девушка упала, разбив локоть в кровь.

— Я с тобой! Подожди! — вскочила она, бросившись за Лютым.

Река была по колено, но течение сбивало с ног. Севрюга вцепилась Лютому в плечо, и оба повалились в воду, покатившись, словно речные камушки. Наконец Савелий зацепился за склонившуюся с берега берёзку. Он схватил Севрюгу за волосы и вытащил, как котёнка, из воды. Она помогла ему выбраться.

— А теперь отвяжись! — снова оттолкнул он девушку.

Но Севрюга не отставала. Она цеплялась ему в руку, не давая уйти, и Лютый не понимал, как избавиться от неё.

— Я знаю тебя! Ты Савелий Лютый! — кричала она, спотыкаясь о болотистые кочки. — Тебя все знают!

Лютый понимал, что далеко ему не убежать, вымотанный скитаниями и голодом, он едва держался на ногах, а девушка висла на нём, как камень на шее утопленника. Вдали уже слышались голоса, и Савелий нашёл убежище за корневищем старой ели, где можно было укрыться от преследователей. Они спрятались под корнями, с которых тюлем свисал чёрный, пахнущий смолой мох, и замерли, надеясь, что бандиты пройдут мимо.

— Пикнешь — убью! — прохрипел Лютый, зажав девушке рот.

Севрюга закивала, шмыгая носом. После холодной реки обоих бил озноб, и их дрожь передавалась сухим еловым веткам, с которых сыпались жёлтые иголки. Лютый крепко прижимал Севрюгу, которая казалась ему то дочерью, то рыжеволосой бомжихой, то гнилой корягой, одна из которых больно упиралась в бок, и ему вдруг захотелось громко, во весь голос, зарыдать.

Но он уже слышал шум погони: крики, хруст ломающихся под ногами веток и хриплое дыхание охранников, которые боялись его больше, чем он их.

Мужчины прошли в стороне, настороженно прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха.

— Бесполезно, он ушёл, — махнул рукой один, поворачивая назад.

— Саам с нас шкуру снимет, — вытер лоб второй, но, замешкавшись, тоже решил вернуться к бане.

Выждав, когда бандиты скроются, Лютый с Севрюгой выбрались из убежища.

Первой на выстрелы приехала полиция.

— Много он, того-этого, подстрелил? — без приветствий спросил опер, выпрыгивая из «уазика». Пуговицы на его рубашке были перепутаны, а на боку болталась пустая кобура.

— Да нет, — махнул рукой банщик. — Одну девчонку царапнуло. До свадьбы заживёт.

На камне, кутаясь в белый халат, курил Каримов. Хищный, с горбинкой нос делал его похожим на гигантскую птицу, сидевшую на гнезде. Девушки хлопотали над раненой, смывали кровь, перевязывали руку, разодрав на лоскуты ночную сорочку. Проходя мимо накрытого во дворе стола, опер взял яблоко и, вытерев о рукав, с аппетитом откусил. И вдруг встал, как вкопанный. На берегу, раскинув руки, лежат голый Кротов.

Опер отшвырнул огрызок.

— А он? — показал он пальцем на мэра.

— Похоже, сердце. Стал тонуть, мы вытащили, а он уже готов. Да я и сам чуть не умер от страха, когда выстрелы услышал.

Забытые шашлыки дымились, в воздухе пахло горелым. Банщик уронил ногой мангал, разбросав горелое мясо, и залил угли водой из мятой пластиковой бутылки.

— Хорошо, что сердце, — опер открыл блокнот. — Тогда это не к нам.

Банщик вскинул бровь.

— С этими высокопоставленными трупами греха не оберёшься. И так из центра каждый день звонят.

Из резко притормозившей машины выскочил Саам. Кончик рта нервно дёргался, будто бандит посмеивался, лицо и толстая шея покрылись красными пятнами, а кадык нервно елозил по горлу. В окружении охранников он шёл пружинистой походкой, стреляя по сторонам злыми глазами, и прятал в карманах взмокшие ладони, чтобы никто не заподозрил его страх. Узнав о появлении Лютого у бани, он отшвырнул телефон, словно ужалившего скорпиона. Саам чувствовал, как тот подбирается всё ближе и ближе, расправляясь со всеми, с кем он был близок.