Маленький Большой Человек - [98]

Темнота застигла меня все еще на берегу Уошито, вынашивающим планы убийства. Становилось дьявольски холодно, а солдаты, отправившиеся в атаку налегке, растащили в лагере все, что не успели сжечь, вплоть до последнего одеяла. Я не думал даже об оружии: прежде всего требовалось хоть как-то утеплиться, иначе погода покончила бы со мной быстрее, чем я успел бы разобраться с Кастером.

Я направился к тем палаткам, где держали пленных. Здесь мне посчастливилось отыскать довольно приличный, хотя и обугленный по краям, кусок шкуры, и я немедленно в него завернулся. Выделанная, лишенная шерсти бизонья шкура грела мало, но и это было уже что-то. Из-за облаков вышла луна и залила своим призрачным светом все вокруг, в том числе и лошадиные трупы, к которым подкрадывались койоты. Рядом мелькали тени больших серых волков, в воздухе висели звуки хлюпающего чавканья, негромкого рычания и треска мертвой плоти, разрываемой клыками. Находиться неподалеку от этого пиршества вурдалаков было, прямо скажем, препротивно.

Я собрался развести огонь и бродил по изувеченному лагерю в поисках еще тлеющего уголька, когда услышал со стороны реки глухой стук лошадиных копыт. Кастер возвращался.

Волки, койоты, а с ними и я бросились спасать свои шкуры. Спрятавшись в кустах, я по слуху, так как боялся высунуться, определил, когда колонна миновала сожженную индейскую деревню, а потом последовал за ней, держась примерно за четверть мили. Стоял жуткий мороз, и несколько часов пути меня почти доконали. Я рассчитывал только на то, что мерзну в эту ночь не один и солдаты рано или поздно просто обязаны устроить привал.

Так оно и случилось. Вскоре послышались звуки отрывистых команд, отряд спешился и стал разводить большие походные костры. Да, я шел за ними, чтобы перерезать Кастеру глотку, но холод сделал свое дело: мне едва ли удалось бы поднять руку, а не то что достать нож и верно рассчитать удар. Прежде всего требовалось хорошенько отогреться. Я проскользнул мимо часовых и спокойно подошел к ближайшему костру.

Какой-то солдат, закутанный в индейское одеяло, спросил:

— У тя есть че пожевать?

Я отрицательно покачал головой. В его мутных глазах плясал отсвет пламени.

— Слышь, — продолжал он, — а Упрямец-то и взаправду мужик башковитый. Ловко он допер до того, чтобы оставить все тяжелое снаряжение в лагере. Небось ему за это еще одну медаль повесят.

— Ну-ну, — отозвался другой солдат, — уж можешь не сомневаться, свой-то тулупчик он прихватил, да и жратву тоже. Сидит щас там небось и чавкает, а мы тут…

— Точно, — с чувством подхватил первый, — уж себя-то он никогда не забывает.

На него цыкнули, опасаясь быть услышанными каким-нибудь доносчиком.

— Да ну его, — ответил Мутноглазый. — Что он мне может сделать? Снять с довольствия?

— Брось, парень, — ответил ему второй солдат, — ты же знаешь, что ему раз плюнуть отправить тебя на несколько футов под землю, а сверху снежком присыпать.

— Да неужто? — спросил я, стараясь держаться как можно естественнее.

— Неужто? Ты, видать, из новичков, иначе бы знал, что устроил Кастер в прошлую кампанию. Вон Гилберта спроси, — и он кивнул на длинного худющего солдата со сломанным носом, совавшего дрожащие от холода руки в самое пламя костра.

— Так оно и есть, — отозвался тот. — Дело было летом. Двое наших парней что-то не то сказали, так он приказал вырыть яму, посадил их туда, засыпал по горло землей и держал так до вечера на солнцепеке. Один потом рехнулся, а второй… вторым был я.

— А сам Упрямец тем временем смылся к своей бабе, — продолжил Мутноглазый. — Его за это на год отстранили от командования, так знаешь, что он сделал? Отправился к себе в Мичиган и преспокойно ловил рыбу!

— Хоть я этого гада и ненавижу, — снова заговорил Гилберт, — но за самоволку не осуждаю. Баба у него что надо!

— Правда? — спросил я, чувствуя, что начал согреваться, и снова возвращаясь к планам мести.

— Бог ты мой, еще бы! Ты не видел миссис Кастер? Помяни мое слово, едва это случится, ты взвоешь, упадешь на брюхо и будешь лакать из лужи у ее ног. А потом помчишься в ближайший бордель и перетрахаешь там всех девиц без разбора… Кстати, кто сходит к пленным за какой-нибудь маленькой скво?

Если вы хоть немного знакомы с армейской жизнью, то поймете, что разговор тут же переключился на сальности. Я отправился дальше. Чтобы убить Кастера, его надо было сначала найти, причем не вызывая подозрений.

Пленные шайены сидели плотным кольцом вокруг двух небольших костров и спали. Ничто на свете не может лишить краснокожего сна. Чуть дальше, на приличном расстоянии от основного табуна, стояли низкорослые индейские лошадки. По углам лагеря пылали огромные сторожевые костры. Совершенно бесполезная охрана, ведь индейцы никогда не воюют по ночам. А враг между тем давно уже проник в лагерь.

Я имею в виду себя. Так, переходя от костра к костру, я нашел наконец Кастера. Он расположился отдельно от своих офицеров, на вершине небольшой возвышенности, и, сидя прямо на земле, писал что-то при желтом свете костра. Его денщик, исполнявший скорее роль обычного слуги, подбрасывал в огонь дрова, которые несколько бедняг рубили всю ночь в лесу и таскали в лагерь.