Маленький ад для хакера - [26]

И тут я окончательно убедился в том, что Георгий ДЕЙСТВИТЕЛЬНО похож на кого-то, кого я видел раньше. И даже не на одного человека, а на двоих сразу. И пускай обоих я видел только на фотографии, но это теперь уже не имело никакого значения.

Передо мной сидел сын Людмилы Казаковой и, скорее всего, родной брат, а судя по срокам беременности, возможно, и брат-близнец Галины Вересовой (оба родились четырнадцать лет назад, а престарелая мать Казаковой упоминала о «киевском дядюшке-любовнике» как раз пятнадцатилетней давности).

Я схватился рукой за голову и молча обдумывал свое положение, в котором резко прибавилось переменных. Очень резко и очень удачно прибавилось…

Оба моих соратника молчали, неотрывно на меня глядя. Видимо, понимали всю важность происходящего.

Я сидел так минут пять. И, придя наконец к осознанному, взвешенному решению («встретив сына — вспомни киевского дядюшку», как говаривал Приятель), попросил:

— Инна, налейте мне, пожалуйста, еще соку.

Она послушно налила, глядя на меня со смесью уважения и непонимания на лице; внутренне более взрослый Герка терпеливо и молчаливо ждал.

Утолив свою жажду и собравшись с силами, я сказал:

— Георгий! Ты уже взрослый мальчик, поэтому я решил рассказать тебе то, что сейчас расскажу.

Слушай меня внимательно, постарайся не перебивать.

И рассказал ему все, что знал о Вересове, Казаковой, наркотиках, лечении, киевском любовнике и, наконец, о его сестре, прекрасной Галине.

Мальчик несколько минут молчал, приходя в себя. Инна не дышала, снова переводя взгляд с одного из нас на другого. Я понял, что по окончании этого дела она напишет книгу о превратностях судьбы честных и самоотверженных маленьких мальчиков, спасающих заблудших красивых сестер.

— Вы знаете, Валерий Борисович, — довольно спокойным, ровным тоном отозвался наконец Герка. — А ведь папа раньше действительно жил в Киеве. И приехал оттуда лет тринадцать назад, кажется, когда мама уже умерла… То есть когда он решил, что мама умерла.., только я не совсем понимаю — если вы говорите, что мы с Галей близнецы, это значит, что, скорее всего, мама.., была близка и с Вересовым, и.., с ним. А когда родила, то разделила нас между ними. Так?

— Кажется, да, — скрепя сердце отозвался я, с горечью ожидая следующего вопроса.

— Это значит, — кивнул печальный и отрешенный Герка, — что моим отцом может быть как Вересов, так и.., папа.

— Ты знаешь, — тут же возразил я, — не все так просто. Выводы о том, что вы близнецы — это всего лишь гипотеза. На самом деле может быть, что вы родились с интервалом в год…

— У нас дни рождения в один день, — спокойно сообщил Гера. — Мы с Галей сравнивали.

Я заткнулся. Сказать было нечего.

Часы-ходики пробили двенадцать.

— Ой, — робко встрепенулась хозяйка квартиры, — полночь уже… А что же нам делать, Валерий Борисович?..

— Думать, — ответил я. — И действовать. Мне вот нужно утром до восьми часов позвонить в бюро находок номер шесть и заказать сосиску с паприкой.

— Что-что? — переспросила Инна Николаевна, явно не понимая, что я имел в виду, что, впрочем, было совсем неудивительно, — ведь я тоже не понимал этого.

— Да это пароль такой, Инна Николаевна, — пожал плечами Герка, думая о чем-то своем. — Про сосиску с паприкой. Правда, Валерий Борисович?

Воистину, сегодня был не мой день. Потому что уже в третий раз я открыл рот и молча закрыл его.

А потом вместо ответа на гениальный Геркин вопрос задал встречный:

— Гера! А ты не хотел бы, когда вырастешь, стать частным сыщиком?

Он искоса посмотрел на меня, слегка удивленно, потом чуть улыбнулся.

— Но это же элементарно, — ответил он, стесняясь. — Ну, про пароль.

— Конечно, элементарно, — соврал я. — Но у тебя очень здравый рассудок. Ладно, об этом мы поговорим потом.

Георгий снова пожал плечами. Потом вдруг что-то вспомнил и тут же спросил:

— Валерий Борисович, вы так и не объяснили, почему же Галя так ненавидит Вересова, — в глазах его зажглась надежда. — Может, потому что она узнала, что он на самом деле не ее отец?

Я в который уже раз подивился интеллекту этого мальчишки, временами заметно превышающему мой собственный, и, подумав, спросил:

— Я, Гера, могу рассказать тебе вообще все, что знаю. Но факты будут очень неприглядными. Хочешь ли ты выслушать их СЕЙЧАС?

Мальчик уверенно кивнул.

— Я уже ко всему готов, — немного напыщенно, но твердо заверил он.

Как показала практика, ни к чему он не был готов. И как ребенком был, так им и остался. Узнав, что мать его еще полгода назад была жива и приехала в Тарасов за дочкой, и о том, как люди Вересова убили ее у Гали на глазах, он разрыдался так, как никогда не рыдал при мне ни один представитель мужского пола.

Я проклял себя, обругал последними словами, даже Инна Николаевна сквозь выступившие слезы жалобно спросила:

— Может, не надо было?

— Нет, Ва-лерий… Бо.., рисович!.. — всхлипывая, яростно воскликнул Герка, жавшийся к ней, искавший ее тепла. — Надо было!.. Спасибо вам!..

Вместе мы успокоились, посидели еще с полчаса, решая, как будем действовать в сложившейся, прямо скажем, хреновой обстановке.

— Понятно, что это не Вересов, — объяснил я. — Один и тот же человек не мог нанять и меня, и убийц на мою голову, не мог подписать контракт на твоего отца и тому же человеку поручить похищение собственной дочери. Значит, в нашем деле есть кто-то, кто нам неизвестен. Скорее всего, кто-то, кому звонил твой папа перед тем, как приехала машина, кто-то, ради кого он отозвал охранников, кого он вышел из дома встречать сам.