Маленькие прелести - [14]

- Она хороший человек. И потому не заслуживает на...

Он прервал меня, резко поднявшись; его лицо сотрясалось и становилось красным от злости.

- Потому что все согрешили и лишены славы Божьей! - его слова отдались эхом в небольшом пространстве комнаты. - Разве я виноват, что она перехитрила тебя?

- Нет, сер, - ответил я без колебаний.

- Так иди и выясни, в чем ее согрешения. Это твоя работа. И если еще хоть раз ты выразишь сомнения в моих решениях, то окажешься на улице.

Опустившись в кресло, он провел рукой по своим темным сальным волосам, после чего испустил тяжелый вздох.

- Не позволяй ей одурачить себя, сын. Это промыслы дьявола.

Я кивнул и открыл дверь его офиса, двигаясь навстречу прохладному ночному воздуху. Оказавшись вне стен кабинета, я наклонился, упирая руки в колени, и попытался восстановить утраченный самоконтроль. Эта девчонка играла мной, использовала меня словно игрушку.

Идя через темное поле, я был преисполнен желания совершить свою миссию. Собирался найти то, что Аннабель так тщательно скрывала, то, чем она была на самом деле.

Мои глаза открылись от звука тяжелого дыхания. Сначала мой взгляд упал на экран телевизора, где женщина, одетая в одни только трусики, убегала от мужчины. Следующее, на что я обратил внимание - тяжелое дыхание Энни, наблюдающей за этой сексуальной сценой. Казалось, она пока что не заметила, что я открыл глаза, потому без стеснения, с любопытством глядела на экран.

Наблюдая за ней, я внимательно следил за ее реакцией на принуждение и насилие, за тем, как она медленно поднесла пару ядер попкорна ко рту. Увиденное не вызывало в ней страха или отвращения, она была увлечена этим. Идея того, что ей может нравиться подобное обращение, немного пугала меня, но одновременно с тем приводила в восторг. Все, что ей было известно об интимных отношениях, основывалось на наблюдениях за тем, как я удовлетворял свою темную сторону. Даже после того, как мы сбежали от Тэйлора, у нее никогда не было даже шанса на борьбу со мной.

И хоть я и говорил себе, что защита Аннабель - правое дело, это не меняло моей собственной грешной сути. Мне нужно было все хорошее, что было в ней, чтобы уравновесить мое плохое, а она нуждалась в том, чтобы я защищал ее. Я был всем, что у нее осталось. Коннор и Грейс никогда не могли понять этого. Сама же Аннабель едва касалась моей потаенной темноты, хоть и была в нее вовлечена; я же хотел держать ее в собственном мраке так глубоко, как это только было возможно.

- Какие у тебя планы на сегодня, малышка? - спросил я, и она вздрогнула.

- Мне нужно закончить доклад о негативном влиянии телесного наказания на детей, - в ответ я рассмеялся и покачал головой, возвращая свое внимание к телевизору. - Ага, это будет весело. Но если Коннор и Грейс не вернуться сегодня, то завтра я смогу пропустить школу.

- Без шансов.

- Я не спрашивала твоего разрешения.

Я взглянула на нее, ее бровь была приподнята с вызовом.

- У тебя же был частный репетитор.

- У меня были антиобщественные тенденции и тяга к оспариванию власти, - засмеялся я, пока на экране перед нами бежали титры.

- В этом я и не сомневалась.

Мы оба замолчали и какое-то время сидели, не шевелясь.

- Так этот парень... - я позволил моему голосу стихнуть на полуслове.

- Он просто парень, - она пожала плечами, подтягивая одеяло.

- Он хороший парень?

- А ты? Ты хороший парень? - парировала она.

- Это провокационный вопрос, - я встал, потянулся и взглянул на нее, ее улыбка из-за чего-то пропала. - Что?

- Это было больно?

Я вздохнул, подумав о шрамах, покрывающих мою спину.

- Не было.

Я направился к полкам с фильмами и стал рассматривать заголовки. Не знаю, беспокоило ли меня больше то, что она спросила об этих отметинах, или то, что выглядела расстроенной от их вида. Я был никем для нее, чтобы сожалеть о подобном. Я заработал свои травмы в результате непослушания приказам. Этот вопрос приводил меня в недоумение. Когда по отношению к ребенку не проявляется никакая ласка, то любое внимание, будь то оно положительное или болезненное, воспринимается им как нечто позитивное. Соедините это с извращенным жестоким поведением и доминированием, привитым мне с юности и, возможно, сможете понять, почему я ощущал удовольствие от процесса получения и причинения боли. Это было освобождение, способ искупления моих грехов.

Энни встала и подошла ко мне. Мои шрамы должны были отпугивать, служить предупреждением не приближаться к такому как я человеку, но Аннабель рассматривала мою доминирующую сторону в ракурсе того, что я желал оберегать ее сверх меры. Мои глаза закрылись, когда ее рука нежно коснулась моей спины. Ее легкие прикосновения к моим отметинам причиняли больше боли, чем сами раны.

- Аннабель, остановись, - выплюнул я, но она продолжила, ее пальцы пробегали вдоль каждого выступающего рубца. Мое тело застыло, противясь всем возможным проявлениям любви, которую я никогда не заслуживал. Мой живот скрутило, словно меня застали врасплох. Так что я сделал то, что умел делать лучше всего - вызвал у нее страх.

- Я сказал, твою мать, остановиться, - взорвался я, хватая ее маленькое тело и прижимая его к полкам, от чего те затряслись. Ее зеленые глаза расширились от испуга, и в этот момент я стал тем, чьи прикосновения вызывали отчаяние, а не наоборот. Ее страх был практически ощутим, и хотя я знал, что отталкиваю единственного человека, который понимал меня, это было ради ее же блага. Ей не нужно было понимать все, что она слышала. Просто иногда следовало проявлять послушание, исходя исключительно из осознания моего авторитета над ней. Но, видимо, Энни стало настолько комфортно рядом со мной, что она пропустила мимо все предупреждения, на которые нормальный человек точно бы отреагировал. Знаете, что меня ужасало в ее встречах с этим парнем? То, что я даже не представлял, что это за человек, и будет ли Энни с ним достаточно осторожна или расслабится и не почует опасности.