Малец и море - [4]

— А вот и наш орнитолог, — возвестил Витёк. Он уже махнул две рюмашки по сто пятьдесят грамм и находился в прекрасном расположении духа. — Ему бы тоже не мешало грамм сто, для сугрева.

Танюха с укоризной посмотрела на него.

— И что я буду делать с двумя пьяными мужиками? Тёма, проходи к столу. Я так думаю, что тебе для начала надо хорошенько поесть. Все уже готово. Проходи, проходи.

Но Тёмка все еще не решался.

Витёк вздохнул, взял стакан, бутылку «Пяти озер» и встал из-за стола.

— Ладно, ребятки, пойду я любимые мультики про дядюшку Скруджа посмотрю. Танюша, радость моя, принеси мне сырку на диванчик.

Танюха пристально посмотрела на него и вдруг рассмеялась.

— Иди уж. Принесу.

— Иди, белёк, подкрепись, — шепнул Витёк, проходя мимо мальчика.

— Прекрати обзывать ребенка, — урезонила его Танюха.

— Да я разве обзываю?! Кто в такую погоду купается? Моржи да тюлени. А тюлений мальчик и есть белёк. Это даже морскому ежу понятно.

— Иди уж, слон морской, — махнула рукой хозяйка, по новой ставя чайник на плиту.

Витёк ушел, а Тёмка наконец-то уселся за стол. Танюха впервые увидела, как у ребенка задрожали руки при виде тех простых блюд, что она ела каждый день. У девушки даже ком к горлу подступил. А мальчик спрятал руки под стол и потупил взгляд, не решаясь глядеть на еду. Глаза его блестели, и Танюхе показалось, что он вот-вот заплачет. Она подсела на табурет рядом, погладила его по плечу и ласково шепнула:

— Ешь, не бойся. Здесь тебя никто не обидит. Если тебе удобнее — можешь есть руками. Вот это оливки, а это — маслины. Это карбонат, это нерка, это семга. Вот тушеная индейка с овощами. Бери все, что есть. Все для тебя.

Мальчик смотрел на Танюху испуганными глазами, губы его кривились и дрожали.

— Все хорошо, — шепнула девушка. — Я пойду чай заварю. Ты какой больше любишь? Белый, желтый, красный, зеленый или черный? Может, травяной сделать? У меня есть зверобой, душица… Ладно, извини меня, я слишком много болтаю. Кушай, кушай, — как можно ласковее подбодрила мальчика и отвернулась, догадавшись, что он стесняется. А себя мысленно ругнула: «Мальчик ливерной колбасы досыта ни разу не ел, а ты его про белый чай спрашиваешь!» Заварив чай на свой вкус, она нарезала сыра, отнесла Витьку и специально задержалась у него подольше, чтобы мальчик мог спокойно поесть.

— Ты знаешь, у меня такое ощущение, что его ни разу в жизни досыта не кормили, — поделилась она своими наблюдениями.

— Так в чем же дело? Накорми, — невозмутимо отозвался Витёк.

— А я что, по-твоему, делаю?

Витёк удивленно посмотрел на хозяйку.

— Со мной разговариваешь. Да он вообще-то на дистрофана не похож. Паренек крепкий.

— А ты видел, какая у него одежонка?

— Бомжовская, — сразу же согласился Витёк. Так оно и было.

— Завтра же куплю ему все новое.

— А что это на тебя приступ благотворительности напал?

Танюха внимательно посмотрела в пьяненькие Витьковы глазенки и внятно отчеканила:

— Когда я увидела, как у него затряслись руки… то почувствовала себя последней свиньей.

— Да, жаль, что ты одна такая совестливая, — с ноткой иронии заметил Витёк.

За что Танюха любила Витька, кроме прочих положительных качеств, он еще и пил не пьянея. Даже после семисотграммовой бутылки водки глазки мутнели, рожица глупела, но он абсолютно реально воспринимал окружающий мир и адекватно реагировал на все события.

Когда Танюха вернулась на кухню, Тёмка уже поел. Он сидел, сложа руки на коленях, и выглядел вполне умиротворенно, улыбался и довольно щурился. Заслышав поступь хозяйки, он встрепенулся:

— А где моя чайка?

— Не волнуйся, чайка твоя, как я и обещала, в ветлечебнице. За сто баксов доктор промоет ей каждое перышко, а завтра утром мы ее заберем и выпустим. Кушать еще что-нибудь будешь?

— Нет, — чистосердечно признался мальчик.

— Тогда будем пить чай. Вот мед. Алтайский. От диких пчел. А вот и сам чай, — Танюха придвинула мальчику удивительно красивую, тонкой росписи, чашку.

— Какие у вас красивые чашки, — восхищенно заметил мальчик. — Я ни у кого таких не видел.

Он сидел неподвижно и с некоторой опаской смотрел на чашку, словно она была ядовитой американской жабой.

— А что же ты не пьешь?

— А вы не могли бы налить мне в стакан или в чашку попроще?

— Это всего лишь посуда, — вздохнула Танюха, — пей и ни о чем не думай. Вещи созданы для служения человеку, а не иначе.

Она с интересом посмотрела на мальчика и уже протянула руку, чтобы взять его за розовую мочку уха, но вовремя остановилась, и ладонь легла на плечо.

— Пей чай с медом, и пойдем смотреть кино. Витёк обещал какую-то интересную комедию.

Пока она мыла посуду, Тёмка допил чай, осторожно отодвинул дорогую чашку подальше от края и тихо сказал:

— Спасибо, я — все.

— Я — тоже, — Танюха не сдержала улыбки. — Идем.

Они уселись на диван. Большой, глубокий, мягкий, с полдюжиной красивых думочек. Витёк сидел особняком в кресле, поставив перед собой журнальный столик с выпивкой и закуской.

— Сегодня, ребята, у нас премьера года, вернее — века, или даже — тысячелетия. Старая добрая французская кинокомедия «Четыре мушкетера». В главной роли комедийная группа «Шарло». Эксклюзив. Прямая доставка из Парижа. Такого вы не увидите нигде, — дурашливо провозгласил Витёк, нажимая кнопку пульта. Танюха забралась на диван с ногами, укрыла халатом колени и уже приготовилась насладиться искрометным юмором, как взгляд ее упал на окно. За ним было темно.