Мальчий бунт - [4]

— Извините, у меня супруга нездорова.

— Как жаль, что вы уходите. Знаете, зачем меня звала няня? На Оленьку шайка эта очень повлияла. Плачет: «Зачем она утонула». Я говорю: «Она не утонула, а только так». — «Нет, я сама видела: она утонула, и пузыри пошли».

— Впечатлительность ангельского возраста. До свидания. Алексей Иваныч, я хочу сказать вам несколько слов приватно.

— Говорите, — тут все свои, — ответил Шорин.

— Нет, зачем же, это служебные дела. И так мы компанию расстроили серьезным разговором.

— Пойдемте в кабинет.

Они остановились в кабинете около рабочего стола. Гаранин заговорил тихо:

— Идучи к вам, я встретил одного человечка. В вашем корпусе седьмого ткачи бунт хотят сделать.

— Какой бунт? Они еще до Рождества стачку затевали, да раздумали.

— А теперь, видно, вновь надумывают. Сходки тайные идут по трактирам и в казармах.

— Почему же вы мне говорите? Это дело дирекции.

— Да-с? Я по человечеству вас предупреждаю. Очень сердятся на вас ткачи за ваши строгости. Что это, чертежик делаете? — Гаранин наклонился над рабочим столом мастера, — любопытно, в разных цветах, что это такое будет?

Шорин ответил неохотно:

— Это проект новой каретки к ткацкому станку.

— Любопытно! Что же будет делать эта машинка?

— Это автомат для смены челноков при обрыве утка, без останова.

Гаранин улыбнулся.

— Значит некоторых мальчиков «с костей долой». Так-так-так. Конечно, конечно. На фабрике только порча молодого поколенья происходит. В школу их для поднятия умственного уровня.

— Меня это мало занимает. Я знаю, что с этой кареткой миткаль пойдет чище, и станок при той же ширине с двухсот доведу до трехсот ударов.

— А хозяину и прибыль. Так-так-так. До свиданья. Полезное изобретение.

Проводив Гаранина, Шорин вернулся к гостям. Жена увидела, что он расстроен.

— Наверное что-нибудь нехорошее сказал?

— Зачем вы, Алексей Иванович, вводите в наше общество этого фискала, — сказал механик Горячев — ведь, все, что мы говорили, будет известно Тимофею Саввичу?

Шорин угрюмо усмехнулся:

— Это лучше: пусть слушает сам, чем через десятые руки. Еще присочинит… Он после своего отца наследовал и должность расчетного конторщика и более важную обязанность докладывать о настроении умов… на фабрике…

— Что же он вам сказал?

— Он говорит, что стачка будет. Седьмого. И начнется с моего корпуса.

— Ну, если Гаранин говорит, — верно: тоже талант в своем роде. А на кого он еще тут намекал?

— Да появился у нас ткач один новый: книголюб и большой забавник.

Видя, что хозяин огорчен, гости поднялись уходить.

5. Обман

Шайка разбойников работала последний день. Обошли чуть не все казармы и у Викулы, и у Саввы, заглянули даже в трактир на Песках, но там не до «шайки разбойников»: все столы заняты ткачами и у стойки, и меж столов, и на лестницах народ, и на улице народ — шумят, говорят, песни поют. На улицах шайке то и дело встречались ряженые — подбежит и хрюкнет страшная свиная рожа или гавкнет чорт с рогами, или медведь заревет…

У атамана шайки — Шпрынки в кармане гремят медяки и серебро — давали, где гривенник, где пяточок, а то и семишник на всю шайку. Посчитали: рубль семь гривен…

— Что же, будем по рукам делить или в трактир пойдем чай пить, машину слушать? — спросил атаман под конец.

— Баранков надо купить, — посоветовал Приклей.

— Мало тебе пряников надавали.

— А как же в музей-то ты обещал — уж обещал, так пойдем, — упрашивала Танюша — уж мне хоть бы одним глазком взглянуть на Елену Прекрасную…

— Ну, что ж, ребята, в музей, так в музей!.. Вали.

Шайка разбойников двинулась к вокзалу. На площади у вокзала построен крытый парусиной балаган и расклеены кругом афиши:

— «Новость! Новость! Новость! Орехово-Зуево. С дозволения начальства в первый раз в здешнем городе. Только с 1-го января по 6-е января 1885 года Всемирный музей заграничных восковых фигур. Дышат, двигаются, шевелятся, смотрят — только не говорят. Чудо техники. Адская машина, которой был взорван в Америке пароход. Боа-констриктор из бразильских лесов — живая змея — длиною десять сажен, проглатывает живую козу. И множество других новинок и изобретений. Вход в музей 30 коп. — дети платят половину. Спешите убедиться. С почтением к посетителям музея. — Дирекция: мадам Жаннет».

У входа в музей, украшенного стеклярусною бахромой и кумачом, сидит за кассой мадам Жаннет в шляпке с красным пером. Шпрынка поднялся к ней по ступеням и спросил:

— А гуртом, сколько возьмете?

Мадам Жаннет подняла брови и переспросила:

— Что есть гуртом? Не понимайт.

— Вот гляди — всех, — Шпрынка указал рукой на свою шайку, — можно за полтинник?

— Нет. Каждый платиль пятиалтын.

— Ну, тогда прощайте…

И Шпрынка повернулся итти. Остановился:

— Ну, двугривенный накину… Хочешь?

Шпрынка уплатил за вход, и шайка посыпала в музей, чрез его нарядною завесу. Ревет орган. Неживой клоун вертит головой направо и налево и бьет в турецкий барабан. В стеклянном ящике лежит в вышитом золотом по белому платье Елена Прекрасная, склонившись на подушку; глаза ее закрыты, а грудь высоко вздымается дыханием, лицо румяно. На высоком кресле сидит великий инквизитор Торквемада в белой рясе с красным крестом на груди, он грозно взглядывает, качает головой и закрывает глаза. Танюшка пятится: «Я его боюсь». — «Ну, закрой глаза — мы тебя мимо проведем». Танюшка крепко зажмурила глаза, и ее провели, как слепую, мимо Торквемады. Обошли весь музей. Вот и адская машина, с колесиками, пружинками, тикает маятником. «Вдруг, да ахнет?» Наконец, стеклянный ящик — со змеей… Служитель музея сонный и серый, вынимает вялую змею из ящика и вешает себе на шею; змея ползет и вьется вокруг шеи, от змеи пахнет, как от белья на чердаке: Шпрынка ткнул змею пальцем в живот — холодная.