Мальчик в больших башмаках - [22]
- Я ведь только фельдшер, а вы - хирург.
- Но вы партизан?- отвечал хирург.
- Партизан.
- И я партизан. Значит, мы коллеги.
Комиссар взглянул на деда Данилу. Он был ранен в ногу, но в госпиталь не пошел. Заботливый Миша не отходил от своего старого друга. В толпе партизан были Нина, Викентий, Карл.
Раненые надежно спрятаны, Зинаида Сергеевна?
- Надежно, Виктор Павлович. Вода и пища оставлена каждому.
- Вы такого же мнения, геноссе Кляйншмидт?
Комиссар всегда называл хирурга по-немецки товарищем, чтобы это слово стало ему более понятным и близким.
- Работа сделана очень тщательно,- ответил по-русски хирург.
- Какой же план, Виктор Павлович?- напомнила Зинаида Сергеевна.
- Да, план… Пользуясь темнотой и лесистой местностью, приказано выходить через боевые порядки гитлеровцев им в тыл. Будем просачиваться. И это нужно сделать до утра…
Было уточнено время и место сбора. Партизаны стали прощаться друг с другом.
Пожимая руку хирургу, Карл спросил:
- Вы ни в чем не раскаиваетесь?
- Нет, коллега. По сейчас не время шутить. До встречи на сборном пункте.
- До встречи…
К счастью для партизан, ночь была темная и дождливая. Лесным солдатам нетрудно было пройти под носом у фашистов незамеченными.
Утром в назначенном месте собрались все, за исключением Карла и Викентия.
ЧЕРЕЗ ЛИНИЮ ФРОНТА
В это время белорус и чех пробирались па восток. По заданию комиссара они должны были перейти линию фронта и явиться в штаб партизанского движения.
Шли молча, устало переставляя отяжелевшие ноги. Думали о товарищах, с которыми ночью простились в лесу: «Удалось ли им пробиться сквозь гитлеровские цепи?»
Викентий изредка посматривал на Карла. Лицо чеха было хмурым. «Думает о ней. Вообще-то, конечно, Нина славная девушка…» - размышлял Викентий.
После ночного совещания в лесу Викентий был невольным свидетелем их прощания. Сначала они стояли молча, рассматривая в темноте друг друга. Потом до Викентия донесся взволнованный голос Карла.
- Ниночка! То, что я скажу сейчас, давно ношу в сердце,- говорил чех, делая ударение на первый слог. От этого русские слова звучали не по-русски.- Я не знаю, смогу ли эти слова еще когда-нибудь повторить. Я люблю вас, очень люблю! Я желаю, чтобы вы знали об этом, если нам не удастся больше встретиться. Самое великое счастье для меня, чтобы вы остались живы и невредимы. Прощайте…
- Спасибо, Карл,- ответила Нина не сразу и поцеловала его.
Правда, потом она поцеловала и Викентия. Но далеко не так сердечно, как Карла…
На Карло был все тот же мундир Гемлера, в кармане его документы. Для Викентия нашелся солдатский мундир, но документов не успели сделать. Он, по замыслу, был чем-то вроде денщика у немецкого офицера, чехом, призванным в немецкую армию. Однако по-немецки «денщик» знал только «Хонде хох» и «Вас ист дас?», да и на своем «родном», чешском языке объяснялся не иначе, как с помощью рук.
С таким, конечно, языковым запасом лучше всего было молчать. Это с радостью и делал несловоохотливый Викентий. За него при необходимости говорил Карл. Выручало и то, что Викентий заикался. Пока он собирался произнести кстати или некстати свое «Вас ист дас?», Карл вступал в разговор.
К вечеру третьего дня пути они добрались до тылов какой-то стрелковой дивизии. Здесь чаще стали встречаться немецкие солдаты и офицеры. Но Викентий и Карл держали себя так свободно, что никто не мог их заподозрить.
До передовой оставалось недалеко. Двигаясь по дороге, Карл заметил па опушке леса полевую кухню. Вокруг нее толпились солдаты с котелками.
- Подойдем?
Викентий кивнул в знак согласия.
Никто не обратил на них внимания. Каждый был занят своим делом, к тому же сгущались сумерки. Если бы Карл и Викентий подошли к повару и подали свои котелки, они тоже могли бы заняться самым приятным делом на войне - истреблением пищи. Но у них не было котелков, и они стояли, поглядывая по сторонам, не зная, что предпринять.
В нескольких шагах готовились приступить к еде три солдата. Одни из них держал в руке два котелка.
- Где же Фриц?- спросил кто-то из солдат.
«Это, очевидно, речь идет о хозяине лишнего котелка,- подумал Карл, прислушиваясь.- Если скажут, что он убит, я попрошу котелок». Но ответ был совершенно неожиданным:
- Он ушел узнать пропуск на сегодняшнюю ночь.
- А вот и он!…
Карл замер и толкнул Викентия, чтобы тот не шевелился.
Фриц, скорее, стынет суп…
Фриц взял свой котелок.
- Ну, узнал?
- Да.
- Какой?
Фриц довольно громко объявил: «Париж».
Карл не ожидал такой удачи. «С пропуском нам легко будет дойти до переднего края»,- подумал он и стал подслушивать дальше. Гитлеровцы работали ложками, болтая про свои дела.
- Кто же теперь будет командиром роты?
- Сегодня или завтра пришлют из резерва.
Не был бы хуже Шнейдера.
- Хуже Шнейдера не будет, царство ему небесное. Я рад, что его кокнули русские…
Викентий толкнул Карла.
- Вас ист дас?- сказал он, облизывая губы, что означало: не глотать же слюнки мы сюда пришли.
- Дело есть, шепнул Карл.- Следи за мной.
Солдаты доели ужин. Спрятали ложки. Подвесили к ремням котелки.
- Какой дорогой пойдем: возле блиндажа комбата или тропинкой?
Тропинкой. Долину простреливают ночью.
Повесть о первых белорусских пионерах, помогавших милиции в борьбе с бандитизмом. Тут и романтика подвига, и необычные приключения в трудное время после гражданской войны.Повесть награждена дипломом «Моя милиция» на республиканском литературном конкурсе в 1979 году.Содержание:Часть первая. Перевод Т. ГорбачевойЧасть вторая. Перевод автораХудожник: Е. А. Игнатьев.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.