Мальчик в больших башмаках - [21]
ЮНЫЙ ХУДОЖНИК
Однажды Миша Артошка, наблюдая за рассерженным шефом комендатуры, задумал нарисовать его собакой. Задумано - сделано. Злое лицо фон Носа он изобразил с таким мастерством, что, когда вечером зашел дед Данила и увидал работу Мигни, он хохотал до слез.
- Мастак! Здорово ты его! - восхищался кузнец.- Приписать бы сюда что-нибудь такое хлесткое, Мишутка, а? II повесить. Непременно повесить этого зверюгу всему народу напоказ. Он нам так, а мы ему этак…
Весь вечер они вместе с Мишей думали над подписью. И придумали:
Утром карикатура висела на заборе, возле магазина. Люди подходили украдкой взглянуть на нее. Новое имя - фон Пес - накрепко пристало к шефу комендатуры.
Вскоре после этого по деревне расклеили объявления: «Германскому командованию нужны хорошие художники. Германское командование будет платить художнику огромные деньги. Художникам или знающим о художниках следует явиться в комендатуру».
- Слыхал, Мишутка, а?- сказал как-то дед Данила.- Фон Пес приглашает тебя… чтобы повесить. Хвостом виляет, а зубы скалит…
В ответ на это появилась новая карикатура. Фон Пес был изображен в тон же собачьей позе, но с огромным пушистым лисьим хвостом. Подпись гласила:
И что бы ни происходило в Заболотье: отнимали ли хлеб, угоняли ли в рабство - тотчас на заборе появлялся рисунок.
Комендант приказал отобрать у населения всю бумагу, все карандаши, все чернила. За голову художника он назначил 500 марок.
В самый разгар розысков коменданта куда-то вызвали. Уезжая, он велел к его возвращению схватить преступника во что бы то ни стало.
В тот вечер Миша остался дома один. Мать ушла раздобыть соли и только к утру должна была вернуться. Дед Данила посидел немного и тоже ушел.
Миша запер дверь, достал из-под пола бумагу, принялся рисовать.
Он так увлекся работой, что не расслышал шагов под самыми окнами. Мимо дома проходил Фриц. Увидев сквозь щелку в ставне свет, он подошел и пристально начал всматриваться. Фриц увидел все, что делалось в комнате.
…Миша услышал стук в дверь.
- Кто там?- спросил орг.
- Свои,- послышался вкрадчивый голос.
«Наверное, раненый партизан. А может быть, Ваня?» -подумал мальчик и открыл дверь.
В комнату ворвался Фриц.
- Так фот ты кто! - прошипел он.
Миша вздрогнул и отступил назад. Фриц, как клещами, впился пальцами в его плечо.
Миша несмело открыл глаза. Осмотрелся. Он лежал па полу в школе.
«5-й «Б» класс»,- узнал он. Здесь он учился рисовать, здесь текли счастливые, полные надежд дни. Думал ли Миша когда-нибудь, что эта милая школа станет для него тюрьмой.
На стуле, зажав между колен винтовку, сидел Фриц. Он, видимо, ждал приезда коменданта, боясь, как бы 500 марок, обещанные за голову художника, не ускользнули из его рук.
Прошла ночь, день уже был на исходе, а фон Пос нее не возвращался. Тогда Фриц привел в школу деда Данилу и приказал сделать на окнах железные решетки.
Дед вошел в класс. Увидел лежащего на полу со связанными руками Мишу, и аршин задрожал у него в руке…
Насупив брови, дед Данила стал обмерять окна. А поздно вечером вернулся снова с откованными железными прутьями, гвоздями и молотком.
- Ну, как прикажете прибивать решетку, господин солдат? Так?
- Найн, найн,- заорал Фриц. Он со злостью вырвал у старика пучок прутьев, отстранил его от окна и стал примерять сам.
Ага… понимаю, вот так,- сказал дед Данила и с силой опустил молоток на голову гитлеровцу.
И коридоре раздались шаги. Гремел голос шефа. Он только что приехал и направлялся к заключенному…
Дед Данила подбежал к Мише. Ножом перерезал веревку.
- Через кусты в лес… Скорее! Я тут с ними повоюю.
- Дедушка, бежим вместе…
Сказано беги! - сердито проворчал дед и столкнул Мишу с окна.
И тот же момент дверь с шумом отворилась. Шеф комендатуры сделал шаг и остолбенел. Дед Данила целился в него из винтовки. Рука судорожно скользнула к кобуре, но поздно… Грянул выстрел - и фон Пос ткнулся носом в пол.
Дед вслед за Мишей выскочил в окно.
БЛОКАДА
Весь день партизаны отбивали атаки гитлеровцев. Вечером, когда утих бой, комиссар собрал людей.
Положение, товарищи, тяжелое. Гитлеровское командование решило покончить с партизанами. Против нас брошены большие силы. Пойти на прорыл мы не можем…- Комиссар достал портсигар, одной рукой открыл его, прижимая к груди, но папиросу не взял, а стал говорит!» дальше: - И все же безвыходных положений не бывает. Командование предлагает такой план…
Партизаны теснее окружили комиссара. Молчали. В тем ноте угадывались черты бледного лица Зинаиды Сергеевны. На плече у нее автомат - трофей Ванюши, с которым она теперь не расставалась. С этим автоматом Зинаида Сергеевна не раз ходила в бой, а комиссару, который советовал ей больше находиться в госпитале, отвечала:
Раненым нужны не терапевты, а хирурги.
Дальше, опустив голову, стоял Ганс Кляйншмидт. Немецкого хирурга оставили работать в партизанском госпитале, и он добросовестно делал свое дело. При встречах с Карлом он обращался к нему, как обычно на Западе обращаются к товарищу но профессии:
- А, коллега!
Карл отвечал:
