Мальчик, сделанный из кубиков - [39]

– Но кто был зачинщиком? Вы это выяснили?

– Ну, с мальчишками это всегда пятьдесят на пятьдесят.

Я чувствую, как начинаю слегка звереть. Это та глубинная перемена в мозговых шестеренках, которая незаметно перемещает нас из «неловкой ситуации» к «потенциальной угрозе». В детстве и юности механизм «бей или беги» запускается исключительно в ситуации угрозы личной безопасности, но когда ты становишься родителем, он распространяется и на твоих детей. Угрожает ли тебе какой-нибудь громила в кебабной перед закрытием, или ты обсуждаешь поведение твоего сына в школьном коридоре, результат, похоже, всегда один и тот же.

– Пятьдесят на пятьдесят? – слышу я собственный голос. – Группа мальчиков на одного? Это, по-вашему, пятьдесят на пятьдесят? Очень надеюсь, что вы не преподаете математику.

– Ну-ну, мистер Рау…

– Мне казалось, существует договоренность о том, что Сэму на уроках будет предоставляться сопровождение? Вы же видели диагноз, у него расстройство аутистического спектра. В частности, он не в состоянии справляться с определенными социальными ситуациями – например, с компаниями мальчишек на площадке.

– Мы, разумеется, в курсе диагноза Сэма.

– И тем не менее вы твердите мне о том, что все мальчишки дерутся и все в этой ситуации хороши, вот только один из этих всех – ребенок, которого школа пугает до икоты.

– Мистер Рау…

– Нет уж, послушайте, что я вам скажу. Я хочу получить отчет о том, каким образом школа пытается найти индивидуальный подход к Сэму. Хочу разговаривать с директором, а не с вами. Хочу ознакомиться с образовательной программой, которую школа подготовила для Сэма, и хочу быть уверенным в том, что мой сын защищен. Я не желаю слышать, как систематическую травлю ребенка со стороны одноклассников пытаются представить как инцидент, в котором пятьдесят процентов его вины. Идем, Сэм.

Я беру его за руку, разворачиваюсь и выхожу из здания. По пути к машине я делаю дежурную вялую попытку вытащить из Сэма его версию всего произошедшего.

– Сэм, что произошло? Что произошло сегодня?

Он продолжает идти, глядя себе под ноги.

– Сэм?

– Я не знаю. Где мама?

– Мама на работе. Что произошло, Сэм?

– Я не знаю! Не знаю! – вопит он, уже заливаясь слезами.

Когда мы подходим к машине, я пытаюсь обнять его, но он отпихивает меня.

– Сэм, мне нужно выяснить…

Но он уже зажал уши руками и теперь тихонько бьется головой в окно машины, хлюпая носом.

– Сэм, я хочу помочь, – подаю голос снова.

Когда я открываю дверцу машины, он забивается внутрь и захлопывает ее за собой.

– Нет, папа! – кричит он из-за стекла. – Не надо помогать!

Исчерпав скудные возможности дискуссии, молча едем домой. Сажаю его перед телевизором, а сам тем временем сооружаю ему обед. Когда появляется Джоди, объясняю ей, что произошло.

– Ты накричал на мистера Страана? – переспрашивает она.

– Я не кричал в полном смысле этого слова…

– Твою мать, Алекс, я пытаюсь добиться от школы, чтобы они уделяли Сэму больше внимания, а ты влезаешь и обвиняешь мистера Страана в непрофессионализме!

– Это потому, что он повел себя непрофессионально! Все, я по горло сыт этой школой. Я сыт ею по горло. Чем скорее мы его оттуда заберем, тем лучше.

Она присаживается за кухонный стол и обхватывает голову руками. Меня от нее отделяют считаные дюймы, но такое ощущение, что для преодоления их мне понадобится столетие.

– Уходи, – говорит она.

Внезапно в моей памяти воскресают подобные инциденты из прошлого: тот раз, когда Сэм спихнул с трехколесного велосипеда девочку в местной группе для малышей; тот раз, когда он в школе облил краской из банки клетку с хомяками, – ему сказали, что сейчас не его очередь кормить Минти и Монти; Джоди тогда пришлось помогать мыть их «Фейри», точно жертв самого крошечного в мире разлива нефти. Мы тогда еще смеялись над этим. Теперь же нас как единого фронта не существует, и этим спасительным мгновениям юмора неоткуда взяться.

Перед уходом я уточняю:

– Наша договоренность насчет твоей поездки на свадьбу остается в силе?

– Да, – вздыхает она. – Я уже не могу отыграть все назад.

Выхожу из дома и, уже очутившись на улице, вскидываю глаза на окна комнаты Сэма. Он смотрит на меня. Потом отодвигает щеколду и толкает створку.

– Ты кричал на мистера Страана, – с хитрецой в голосе говорит он.

А потом с явным вызовом показывает мне большой палец. Против воли отвечаю ему тем же. Возможно, теперь, когда прошло некоторое время, мы с ним на почве общей вины смогли бы найти способ обсудить школьную ситуацию. Но это невозможно, потому что я должен уйти. Промежутки времени, когда мы с ним можем пообщаться, сокращаются все больше и больше. И мне необходимо сделать так, чтобы они не исчезли совсем.

Глава 13

Дни текут один за другим, сливаясь в неразличимую массу, а потом вдруг неожиданно наступают выходные, на которые назначена свадьба, – судные дни. На сорок восемь часов Сэм остается на мое попечение. Выхожу из квартиры Дэна в восемь часов утра, забрасываю сумку с вещами на заднее сиденье машины и еду к дому. По пути еще раз прокручиваю все в голове: быть терпеливым, вовремя распознавать предвестники истерики, не настаивать на своем, когда он начнет проявлять раздражение, готовить ему обед и ужин в точности так, как он любит. Я припас три возможных варианта режима дня, в зависимости от того, в каком Сэм будет расположении духа: в хорошем, в безразличном или в настроении «спасайся кто может». Последний вариант включает в себя разрешение ему смотреть телевизор, пока он не вырубится. Запарковавшись и подойдя к дому, обнаруживаю, что входная дверь уже открыта. После стычки по поводу мистера Страана я ожидаю ледяного приема, и Джоди не обманывает моих ожиданий. Когда я робко просовываю голову в дверь, она сидит на диване. На ее лице написано удивление, оттого что я в самом деле явился, однако оно быстро сменяется еле сдерживаемым презрением.