Мальчик, который видел демонов - [18]

Я выхожу из ванной в узкий коридор, который ведет в гостиную. Длинный диван пуст, в углу горит торшер. Вижу движение у окна, колыхание белой занавески.

– Поппи?

Она на подоконнике, силуэт, очерченный ночным небом. Голые ноги прижаты к груди. Меня охватывает тревога.

– Поппи, нет нужды сидеть так близко к краю, – быстро говорю я. – Пожалуйста, отодвинься. Ты можешь упасть. – У меня замирает сердце. – И почему ты открыла предохранительную защелку?

Я иду к ней, а она перебрасывает ноги через край подоконника и смотрит на меня. Лицо пустое. Сердце скачет в груди. Я поднимаю руки успокаивающим жестом. Я больше не говорю с двенадцатилетней девочкой. Я говорю с ребенком, страдающим шизофренией. Ее возраст и наши отношения меняют ракурс в свете ее болезни: она должна сохранять спокойствие – это главное.

– Поппи, ты не могла бы снова поиграть мне?

– Кто-то построил мост прошлой ночью, – отвечает она, улыбаясь. – От нашего окна к Эдинбургскому замку. Это круто.

Я протягиваю к ней руки.

– Пора спать, – слышу я себя, хотя мой голос доносится издалека, потому что в голове бушует паника. – Поппи, дорогая, слезай с окна.

Дочь наклоняется вперед, качает ногами в холодном воздухе, и я вскрикиваю.

– Мама, все хорошо, – говорит она. – Это же мост. Он из прочного железа. Я не упаду.

– Поппи, никакого моста нет, – строго возражаю я. – Вернись в гостиную.

Но ее лицо изменилось.

– Ты мне не веришь?

Я лихорадочно ищу способ отвлечь ее.

– Вернись в гостиную, и я приготовлю тебе ужин. Что бы ты хотела? Пиццу?

Я медленно приближаюсь к ней, не бросаюсь, потому что от неожиданности она может свалиться вниз. Балкона нет, пожарной лестницы – тоже. Ничто не помешает ей упасть на мостовую десятью этажами ниже.

– Пиццу, да, – отвечает дочь, и меня охватывает облегчение.

– Вот что я тебе скажу, – медленно произношу я, прокрадываясь мимо кабинетного рояля. – Я сделаю ее с пепперони и оливками, если ты прямо сейчас вернешься в комнату.

Я так близко, что чувствую прохладу ночи. Если прыгну, есть шанс поймать ее.

– Я люблю тебя, мамочка, – говорит дочь, улыбаясь.

И тут я бросаюсь к ней. Она наклоняется вперед и падает, падает в черные глубины, кричит, когда я безуспешно пытаюсь схватить ее. На мгновение мои пальцы касаются ее руки. Но, несмотря на все мои усилия, мне ее не достать, инстинкт самосохранения удерживает меня на грани падения: половина моего тела снаружи, половина – в квартире, я плачу и тянусь за дочерью, расстояние до которой стремительно увеличивается.

Глава 7 Призрак Алекс

Дорогой дневник!

Ладно, у меня есть новый анекдот, который я рассказал этим вечером, и все смеялись, хотя Джо-Джо сказала, что он политически некорректен. Ирландец, англичанин и шотландец моют стену небоскреба. Каждый день в перерыве на обед они сидят в своей люльке, оглядывают город и едят принесенные с собой сандвичи. Однажды англичанин открывает контейнер с ленчем и багровеет от злости. «Опять ветчина! – восклицает он. – Если моя жена завтра упакует мне еще один сандвич с ветчиной, я прыгну из люльки». Шотландец открывает свой контейнер и находит сандвич с сыром. «Опять сандвич с сыром! – возмущается он. – Если моя жена опять упакует мне сандвич с сыром, я прыгну из люльки». Ирландец открывает свой контейнер, обнаруживает сандвич с тунцом и тоже грозится прыгнуть из люльки.

На следующий день англичанин открывает контейнер с ленчем и находит сандвич с ветчиной. «Хорошо, пусть будет так», – говорит он и выпрыгивает из люльки.

Шотландец открывает свой контейнер. Там сандвич с сыром, и он выпрыгивает из люльки. Ирландец находит в контейнере сандвич с тунцом, кричит: «Ах ты, глупая женщина!» – и тоже прыгает.

На похоронах жены англичанина, шотландца и ирландца утешают друг друга. «Я думала, он любил ветчину», – говорит жена англичанина. «И я думала, что мой муж любил сыр», – говорит жена шотландца. «Я ничего не понимаю, – рыдает жена ирландца. – Он всегда сам паковал контейнер с ленчем».

* * *

Джо-Джо сказала, что ей анекдот не понравился, но потом признала, что мрачный подтекст соответствует подтексту «Гамлета». Это важно, чтобы мы рассказывали собственные анекдоты, потому что юмор – одно из средств избавления от тревог, которые донимают нас. Я объяснил ей, что не люблю ветчину, сыр и даже тунца, поэтому сомневаюсь, что от чего-то избавляюсь.

Хотя этим вечером произошло нечто странное, и не просто потому, что пришла Аня или Кейти Макинерти поцеловала меня.

На вечер назначили полный прогон «Гамлета», и я очень удивился и обрадовался, хотя занервничал, потому что, придя в театр, увидел Джо-Джо, разговаривающую с Аней. Аня выглядела очень счастливой, когда заметила меня, ее глаза стали большими, а улыбка – широкой и красной, из-за помады. Она выглядела очень красивой. Я увидел, как ее серебряная цепочка с талисманом – который скажет людям, что делать, если она заснет, поев арахиса, – засверкала в луче прожектора. Его наш осветитель, Тэрри, как и всегда, направил не в ту сторону.

– Привет, Алекс! – воскликнула Аня.

– Разве не здорово, что у тебя появилась поклонница, Алекс? – улыбнулась Джо-Джо. – То ли еще будет.