Мальчик, который нарисовал Освенцим - [12]
– Какое упущение: мы не знали, что вы брат и сестра.
Серая улица была так мучительно близка, свобода манила нас. Мы не стали задерживаться.
– Ничего страшного, – ответил я, – мы обойдемся без исправлений.
Стальные ворота распахнулись, и мы быстро зашагали к углу соседней улицы. Мы избежали верной депортации, и чувство свободы было поистине ни с чем не сравнимым. Но это, разумеется, вовсе не означало, что нам ничего не грозит. У нас были бумаги, в которых говорилось, что нас освободили, но они не защищали от повторного ареста. Мне предстояло раздобыть где-нибудь документы, обеспечивающие настоящую свободу.
Я позвонил в единственную оставшуюся организацию еврейской общины на Ораниенбургерштрассе и заявил о своих правах. Поначалу они не хотели подтверждать, что я был ценным работником, поскольку мое имя не значилось в их списках. После дискуссии на повышенных тонах служащий все же согласился внести меня в список работников кладбища Вайсензее.
С этим статусом появились привилегии, которыми раньше пользовались только осведомители, помогавшие гестапо производить аресты. Взамен на торжественное обещание регулярно являться на работу, не обращая внимания на воздушные налеты или проблемы личного характера, мне выдали особый значок и кипу подписанных и проштампованных документов. Помимо желтой Звезды Давида на груди, на рукаве у меня теперь виднелась красная повязка с надписью Ordner[22] и специальным номером. Но я думал только об одном: мне удалось перехитрить гестапо.
Вопреки всем предписаниям мы брели по затемненному Берлину к нашему далекому дому на Шпеерштрассе. К утру мы добрались до места и разбудили вахтера. Его лицо выражало удивление и разочарование, ведь он был абсолютно уверен, что видит евреев в последний раз.
– Что? Вас отпустили? В такой час? Они что, все возвращаются?
Внимательно изучив наши документы, он неохотно отдал нам ключи. Было ясно, что он хотел бы видеть перед собой богатых, дающих щедрые чаевые евреев, а не таких нищих, как мы с мамой.
Сорвав с двери гестаповские печати, мы наконец-то смогли провалиться в глубокий и мирный сон. Отныне нашим кредо стала «совершенная неприметность».
На другой день, проснувшись по будильнику в пять утра, я снял с одежды все опознавательные знаки и сел в трамвай, идущий к кладбищу на другом конце города. Когда я только пришел работать на Вайсензее, там трудились 400 подростков. Теперь остались только шесть рабочих, которым удалось избежать депортации. Мой долг был отдать этой работе все силы.
Спустя некоторое время к нам присоседились еще несколько евреев-полукровок[23], среди них были и подростки. И хотя я не был самым маленьким, я был самым юным. Работа была тяжелой, но ни в коем случае нельзя было прогуливать и подводить остальных.
Мы привыкли каждый день выкапывать в среднем по три могилы глубиной почти 2 метра. Иногда края ямы обваливались, и мы оказывались погребены по пояс. Жертв, с ног до головы покрытых черной землей, приходилось извлекать на поверхность. В такие моменты нам было весело.
У меня были большие деревянные сабо, кирка, лопата, фиксированная минимальная производительность и еженедельная зарплата. И частенько для такого рода работ требовалось трудиться сверхурочно.
Самоубийства совершались с частотой примерно 10 трупов в сутки. Мы были благодарны закону, запрещавшему лицам, не достигшим 21 года, ухаживать за покойниками. Поэтому помогать переталкивать катафалк или идти за ним вместо скорбящих родственников нам приходилось нечасто. Почти все они теперь отсутствовали или, что было куда более вероятно, сами недавно проследовали тропой, по которой этот мир покидали их близкие.
Если время позволяло, мы помогали закапывать свитки Торы, как того требуют религиозные обычаи. Синагоги со всей Германии присылали их на кладбище Вайсензее, чтобы спасти от неминуемого сожжения. Хранить эти богато украшенные свитки, какими бы ценными они ни были, было уже некому. Сотни были сложены в большой общей могиле и преданы подобающему погребению. Так закончилась целая эпоха.
Нежданные гости слетались на кладбище в виде сброшенных во время ночных авианалетов бомб, предназначенных для близлежащих промышленных объектов и поражавших самую бессмысленную цель – город мертвых.
Несколько девочек, большинство которых были еврейками лишь на половину, вернулись и теперь ухаживали за цветами в садах. Это позволяло продавать цветы тем, кто мог себе позволить купить такую роскошь, и помогало облегчить финансовое бремя управления кладбищем. С ними работал военнопленный поляк, с которым мы все вскоре подружились. Мы учили его немецкому и кормили тем немногим, что могли собрать. Он был простодушным, искренним и платил нам за доброту смелыми рассказами о своей родине.
Вдали от ежедневной кладбищенской рутины было непросто придумать, чем заняться одинокими вечерами. Может, я и был ребенком, но понимал все отчаяние нашего положения. Мы не имели ни малейшего представления о том, где находятся наши родственники и друзья. Опасались худшего. Я не мог повидаться с товарищами по работе, потому что они жили далеко и поездки были слишком опасными. А мама тем временем меняла наше последнее постельное белье на необходимый маргарин.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
«Аптекарь Освенцима» – малоизвестная история Виктора Капезиуса, продавца фармацевтической продукции из Румынии, который в возрасте 35 лет вступил в ряды нацистов и в 1943 г. стал главным аптекарем в крупнейшем лагере смерти Освенциме. Частично основываясь на ранее засекреченных документах, Патрисия Познер рассказывает о личности Капезиуса, его бегстве от правосудия и наконец о привлечении его к суду через двадцать лет после окончания войны за многочисленные убийства. Однако «Аптекарь Освенцима» – это гораздо больше, чем рассказ о Викторе Капезиусе.
В 1944 году Майклу Борнстейну было всего четыре года, когда он попал в лагерь смерти, что сделало его одним из самых юных узников Аушвица. Майкл делится своей трагичной, но вдохновляющей историей выживания, опираясь на собственные воспоминания, а также на рассказы родных и близких. Это повесть о том, как мужество отца, неистовая любовь матери и одна внезапная, но своевременная болезнь смогли спасти ему жизнь, и как другие члены его семьи из села Жарки в Польше снова и снова с невероятной находчивостью избегали смерти от рук нацистов. «Я надеюсь, что читатели, увидев несправедливость, восстанут против нее, даже если она будет направлена против них.
Дневник венгерской «Анны Франк» впервые публикуется на русском языке. Страницы дневника охватывают полгода жизни Евы, начиная с февраля 1944 года, когда нацисты вторглись в Венгрию, а затем и в родной город девочки – Надьварад, и заканчивая в мае 1944 года, в день, когда Ева вместе с бабушкой с дедушкой попадают в Освенцим. В октябре того же года, Ева попыталась сбежать из лагеря и спрятаться в бараке. Ее нашел Йозеф Менгеле, известный также как «Ангел Смерти». По рассказам очевидцев, он собственноручно затолкнул девочку в грузовик, направляющийся в крематорий.
Летом 1944 г. Ева Мозес Кор и ее семья прибыли в Освенцим. Ее родители и две старших сестры были отправлены в газовые камеры, а Ева и ее близнец Мириам были переданы в руки человеку, который стал известен как Ангел Смерти, – доктору Йозефу Менгеле. Им было 10 лет. Это удивительная и вдохновляющая история о выносливости и жажде жизни перед лицом поистине всесильного зла, история о силе человеческого духа и способности прощать. Ева приняла замечательное решение – публично простить нацистов. Она основала музей Холокоста и образовательный центр CANDLES в Индиане, где читала лекции об истории Холокоста, учила прощению, искоренению ненависти и предрассудков в мире. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.