Малая Бронная - [57]
Помнилось, как Яша вытягивал ее из кабины. Над бортом полуторки виднелась голова в грязном пуховом платке, но Зина даже не повернулась, не взглянула на Алю. И как же ей было смотреть, когда на дне кузова возле нее лежал Славик… Убитый Славик.
Знает ли о ней, Але, мама? Конечно, знает. Ведь Славика привезли на Малую Бронную. Если мама была не на работе, то Яша или Зина все рассказали ей.
Славик. Ее дружок по детству, по заводу, по трудфронту. Сосед, почти родной. Был и нет. И никогда она его больше не увидит. Какое страшное слово — никогда. Рвался к опасности, на фронт, а убило почти в Москве. Может, правильно называется — трудовой ф р о н т? Всего и разницы, что трудовики безоружны. Нет, это не так. На фронте бои, атаки, рукопашная. А у них на окопах всего-то бомбежка и обстрел, как и в Москве. Всего… а Славика нет. И почему именно он? А, к примеру, не тот дед в зеленой шляпе? Но и у него семья, вон какой начищенный, рубашка белейшая. Жена, дети, внуки, любящие и любимые. Он им нужен, может, он их опора. А Славика не любили? Да Зина за него душу отдавала, мать, отец, и все во дворе его любили, такой ясноглазый, веселый, честный мальчик. Ценность каждой жизни не измерить. Кто нужнее, кто любимее? Кого можно убить, кого нет? Лучше никого. Лучше без войны. Лучше мир. Так ведь за мир они и воюют! И умирают. Заколдованный круг.
И что такое смерть? Али она до этого не коснулась. Когда умер отец, Алю срочно увезли к знакомым. Позже мама ей сказала:
— Ребенку не место на похоронах, помни его живого.
И она помнила живого, чуть насмешливого, любящего отца.
Пашка? Он погиб, его нет, но и он живым остался в ее глазах. Постарела Вера Петровна, рос Пашутка, а Пашка так и остался призывником в хлопчатобумажном военном костюме, маловатом на его длинную фигуру, — таким, каким она его видела в последний раз. Последний. И навсегда таким останется. И папа не будет сгорбленным и седым. А Славик никогда не перерастет ее, Алю, будет кудрявым, голубоглазым, задиристым до… до конца ее дней. Все будут до ее собственной смерти такими, какими она их видела в последний раз.
Мертвого человека до этого она помнит только в гробу, в церкви на Малой Бронной, когда они, ребятня, на спор целовали бумажку на лбу с непонятной надписью: «Со святыми упокой». Тогда соскользнувшие с бумажки губы брезгливо ощутили холод сероватого лба. Но этот мертвый человек был ей никто, она больше не желала его видеть. А если ребята вспоминали тот случай, ее знобило от неведомого, к чему случайно прикоснулась.
Тогда знобило, а теперь что? Ведь не чужой умер, а Славик. Алю обдало холодом. Славик теперь ничего не знает, не чувствует ни страха, ни боли, ни того, что происходит вокруг. Ему безразлично, что станет с его мамой, отцом, как нестерпимо Зине, как вот сейчас у Али сдавливает горло и что-то твердое и большое заполняет грудь. Смерть сняла со Славика все заботы и желания, он не рвется на фронт, не думает ни о войне, ни о своем росте: ни о чем!
Почему не к ней, Але, пришла эта неумолимая смерть? Или это судьба, о которой только что говорила тетка с «уроненной» на ногу зажигалкой? Как хорошо не знать, как это ужасно — видеть мертвым близкого человека. И не надо умирать тысячу раз за маму, за Натку, за Горьку, за единственного совсем близкого друга, настоящего друга — Игоря. Легче самой умереть.
Умереть, возможно, и легко, но ждать смерти невыносимо. Вот это захватывающее чувство в груди… да это и есть страх. Страх смерти. Он забирал ее всю, без остатка, наваливаясь все плотнее, не давая ни о чем больше думать, туманя мозг.
Неужели все переживают такое? За кого ей страшно? За любимых и близких? Да. Но это не все. И за себя. Да, да! Не дышать, не видеть, не знать, не понимать, не б ы т ь! Из-за этого сбежали Барин с Нинкой, бросив на керосинке борщ… Из-за страха удирали люди из Москвы шестнадцатого октября, вися на трамваях.
А как же на фронте? Все вожмутся в землю, замрут? Но они этого не делают, снова и снова идут на врага. Не боятся? Этого не может быть. Страх в каждом. Пока смерть не обдала ее, Алю, своим холодом, своей необратимостью, Аля тоже думала о страхе за себя как о выдумке. Зато теперь поняла: страх есть. Но кто-то не умеет с ним справиться, бежит. А другие пересиливают это могучее, беспощадное чувство. И ей надо пересилить страх. Но как? Так и видишь распахнутые, припорошенные земляной пылью глаза Славика… Просто думать не о себе, не о смерти, а о других, о маме, например. Вот ей сейчас страшно, она же не знает точно, жива ли Аля… Комендантский час, в больницу не пропустят, осадное положение, строго…
— Не уснешь? — спросила, наклоняясь к Але медсестра. — Болит рана? Выпей порошочек.
Выпив, Аля с благодарностью подумала о Натке, вот так же следит за ранеными в своем санитарном поезде, кому не спится, кому больно, ласковая, славная.
— Спасибо, сестричка.
— Я тебе, маленькая, в мамы гожусь…
В сон Аля ушла медленно и беспокойно, мешала рука, такая огромная, огненная. Все же порошок подействовал, уснула. И увидела…
Синяя равнина, предвечерняя, гладкая, снежная… Она с Игорем медленно идет по насту. Они держатся за руки. Он в командирской шинели и шапке, она в своем синеньком пальто и таком же беретике. Идут долго, молча. И кругом абсолютная тишина. И вдруг они оба разом проваливаются. В квадратную глубокую снежную яму. Она тоже искристо-бело-синяя, но по углам прозрачно-черные тени. Игорь подставляет Але колено, она ставит на него ногу. Потом он подставляет руку, и она выбирается опять на ровно-снежное место. И все без единого слова. Она снова идет по равнине, в сизых сумерках, в надвигающуюся ночную мглу, прекрасно зная, что Игорь остался в снежной яме и что она ничего не в силах для него сделать. И стало ей невыразимо одиноко, но в черном уже небе замерцали три крохотные звездочки. И она заплакала от случившегося, от бессилия, горя и от вида этих приветливых крохотных звездочек.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».