Джулия ждала Макса к ужину. Он давно уже должен был прийти, но все не появлялся. И не звонил. Она подошла к окну и стала смотреть на крошечные машинки далеко внизу, на людской поток, струившийся по улицам. Где же он может быть?
Бросив взгляд на накрытый стол, Джулия вздрогнула. Белые свечи наполовину сгорели, а открытое красное вино, наверное, окончательно выветрилось.
— Почему он хотя бы не позвонил? — начала она размышлять вслух. — А что… что, если он не мог позвонить? Что, если произошел несчастный случай? Если он попал под машину? Если…
Упав в ближайшее кресло, она схватила трубку и дрожащими пальцами набрала номер Макса. После трех гудков раздался знакомый голос:
— Ролланд.
— Макс! — выдохнула она с облегчением. Слава богу, он жив! — Ты все еще на работе?
— Надо полагать.
Его голос звучал так же дружелюбно, как рычание полярного медведя. Она подтянула ноги к подбородку и обхватила их рукой.
— У тебя там что-то случилось?
— Нет. А зачем ты звонишь? Тебе что-нибудь нужно?
Джулия втянула в себя воздух и на пару секунд задержала его. За последние несколько дней ей почти удалось убедить себя, что у нее с Максом что-то получиться из этого брака. Ей казалось, что он стал теплее. Что он с готовностью тянулся к ней каждую ночь, потому что начал чувствовать что-то.
Теперь стало ясно, что она просто обманывала себя.
— Я беспокоилась, — сказала она тихо. — Ужин был готов еще два часа назад, и когда ты не позвонил, я…
Он раздраженно хмыкнул, и этот звук, пришедший из телефонной трубки, был таким отчетливым, что ударил ее как пощечина.
— Не надо этого, Джулия.
— Чего — этого?
— Разыгрывать из себя заботливую жену. Мы поженились, и мы будем вести себя, как подобает примерным супругам, перед нашими друзьями. Но мы с тобой знаем правду.
— Какую? — Ее рука сжимала телефон, а взгляд не отрывался от высокой фарфоровой вазы, которую она только сегодня утром наполнила летними цветами.
— Что все, что у нас есть, — это тщательно составленное деловое соглашение и великолепный секс.
— Макс…
— Тебе нужна была помощь, — сказал он. — Мне нужен был наследник, поэтому я и принял ребенка другого мужчины как своего собственного. Вот и все.
Острая боль пронзила ее, тут же смешавшись с холодной злостью.
— Ты никогда не поверишь мне, верно? — сказала она скорее себе, чем ему.
— Нет.
— Даже тогда, когда родится ребенок и можно будет сделать тест, ты все равно не поверишь. Ты будешь сомневаться. Возможно, ты обвинишь меня в том, что я подделала результаты.
— Хватит, Джулия, остановись…
— Не я одна не могу остановиться, Макс. — Джулия поднялась с кресла, провела рукой по аккуратно уложенным волосам и, опустив глаза на изящное темно-зеленое платье, которое надела специально для мужа, сказала себе, что была просто дурой.
— Джулия…
Она с трудом сделала вдох. Ее легкие были сдавлены, сердце болело, руки дрожали от едва сдерживаемого гнева.
— Я ухожу, Макс.
— Что?
Как странно, подумала Джулия, расставаться по телефону. В то же время это вполне соответствовало браку, никогда не обещавшему ничего, кроме определенной дистанции между двумя людьми, которым следовало бы объединиться.
— Я ухожу. Я не могу так больше, — сказала она, направляясь в их спальню. Она остановилась возле обеденного стола, задула свечи, рассеянно глядя, как серый дым тонкими спиралями поднимался в охлажденном кондиционером воздухе.
Девушка подумала, не разбить ли ей бутылку вина, не стащить ли со стола льняную скатерть, разбросав осколки по всему полу? Но так этого и не сделала. Продолжая свой путь в спальню, она слушала голос Макса.
— Мы с тобой подписали соглашение.
— Прости меня.
— Черт возьми, Джулия…
— Я думала, что смогу сделать это. Я действительно так думала. Думала, что мы сможем заставить наш брак работать. Но поскольку ты склонен верить самому худшему обо мне, у нас не осталось на это шансов.
— Ты не можешь уйти…
— О нет, я могу. — Ей следовало бы прекратить разговор. Отключить телефон, собраться и уйти. Но по какой-то причине она не могла заставить себя прервать его голос. — Мне очень жаль, Макс, но я не в силах оставаться замужем за человеком, который так мало думает обо мне, и не могу позволить моему ребенку расти, чувствуя неприятие его отца. Я сама прошла через это и знаю, что это такое.
— Я же сказал, что буду любить твоего ребенка.
— Он наш, Макс. — Джулия в раздражении откинула назад волосы. — Мне надо было знать, что это плохая идея. Моя вина. Целиком и полностью моя вина.
— А как же шантаж?
— Я буду разведенной женщиной. Меня нельзя будет уже шантажировать.
— Черт возьми, Джулия. Я приеду через двадцать минут, и мы спокойно обо всем поговорим.
— Нет, — сказала девушка, сгребая свою одежду, все, что попадалось под руку. Не заботясь об аккуратности, она комком запихнула все в чемодан и, подойдя к шкафу, достала оттуда несколько рубашек и пару брюк — в конце концов, остальное можно будет забрать и позже. Или нет. Возможно, она просто купит себе новую одежду.
Застегнув чемодан, Джулия опустилась на край постели.
— И знаешь, что самое грустное? — сказала она. — То, что я действительно люблю тебя.
— Что?
Короткий смех вырвался из ее горла. Повернув голову к окну, она рассеянно бродила взглядом по морю городских огней далеко внизу.
