Македонский Лев - [75]

— Молись, чтоб он не умер, — прервал его Парменион. — Пока он остается болен, спартанцы ничего не предпримут. Если же Агесилай умрет, то Клеомброт почувствует себя в праве показать свою силу народу Спарты. А вы не готовы к войне.

— Что посоветуешь, друг мой?

— Выбор у вас ограничен, — сказал ему Парменион. — Спартанские гарнизоны стоят по всей Беотии — к северу, югу, востоку и западу от Фив. Пока эти гарнизоны не убраны, у вас нет шанса на успех. Но вы не сможете убрать их, пока спартанская армия готова напасть. Задача не из легких.

Эпаминонд сел и потер глаза. — У нас есть союзники в Фессалии, но одни лишь они не принесут нам победы. Кроме того, если мы заключим союз с превосходящей нас силой, то всего лишь поменяем хозяев.

— Где расположены сильнейшие спартанские гарнизоны? — спросил Парменион.

— Орхомен на севере, Танагра на западе и Агосфена на юге. Наши люди есть в каждом из них, они пытаются разжечь бунт, однако — что неглупо — бунтовщики ждут, чтобы посмотреть сначала, как справимся мы. Ну а мы бессильны, как собака, гоняющаяся за собственным хвостом. Чтобы победить, нам нужна поддержка других городов, но эти города желают посмотреть, умеем ли мы побеждать, прежде чем присоединиться к нам. Нам нужна победа, Парменион.

— Нет, — сказал спартанец. — Это невозможно — пока еще. Мой вам совет: избегайте любых открытых сражений с Клеомбротом. Будете разбиты.

— Мы будем разбиты в любом случае — если он выступит против нас.

Некоторое время Парменион молчал, его глаза изучали одну точку высоко справа на северной стене. Он медленно поднял руку, теребя подбородок. Мотак усмехнулся, а Эпаминонд терпеливо ждал.

— Возможно, — произнес наконец Парменион, — что этот побег Каскуса сыграет нам на руку. Если он убедил спартанцев, что народ Фив восстанет против нас, то вряд ли Клеомброт нападет на город; он разграбит землю вокруг нас, в надежде что демонстрация силы вызовет ответный мятеж. Зима почти уже здесь, а с ней и дожди. Большая часть спартанской армии вернется домой. Вот тогда-то мы и ударим.

— И куда же нам ударить? И каким войском? — вопросил Эпаминонд.

— Афины, — ответил Парменион с хитрой усмешкой. — А использовать будем армию Спарты.

***

День ото дня напряженность в городе возрастала. В публичных местах звучали аргументы, вызывающие сожаление об изгнании спартанцев. Страх был почти осязаем, но армия Спарты по-прежнему стояла у Мегары, в двух днях пешего марша на юго-восток. Вести об окружении сельской местности были мрачны. В маленьком городке Феспии, к северо-востоку от Фив, отряд бунтовщиков осадил акрополь, в котором располагался спартанский гарнизон. Спартанцы прошли через них, убив двадцать три человека и разогнав толпу. В городах Танагра и Агосфена подстрекатели были окружены и арестованы, в то время как в Платеях двое подозреваемых в мятеже были казнены по навету предателя.

Пелопид вышел из Фив с войском в четыре сотни человек, чтобы спасти бунтовщиков Танагры. Надежды были велики, когда воины промаршировали через Проитийские Врата, но через восемь дней они вернулись, едва вырвавшись из засады, устроенной спартанским войском в горах. Сорок один человек был убит, и двадцать шесть — ранены. Возвращение было горьким, и всё же Пелопид вышел из западни с честью, ибо, будучи окружен, собрал своих людей и атаковал спартанские ряды, пробив себе дорогу и собственноручно убив четверых спартанцев. Фиванцы нашли путь к отступлению в горах, и спартанцы позволили им уйти, не желая потерять людей в узких ущельях, тем более что солнце клонилось к закату.

Афинские наемники были отправлены в Эритрею, вместе с двумястами фиванскими гоплитами, чтобы помочь тамошним мятежникам, но от них не было слышно ни слова, и страх умножился среди людей Фив. Эпаминонд проявил себя неплохим публичным деятелем, но мятежникам не хватало ораторского искусства Калепия, который оставался в Афинах.

Когда в свой срок наступила зима и начались дожди, с юга пришла весть, что Агесилай излечился от своей лихорадки.

И спартанская армия двинулась на север.

***

Парменион казался безмятежным, и днями напролет читал историю Ксенофонта о походе в Персию. Когда наступил самый короткий день зимы, Мотак вошел в андрон, снял свой промокший под дождем плащ и налил себе кубок разбавленного вина.

— Всё будет кончено через несколько дней, — печально произнес он. — Настроение людей на улицах полно отчаяния. Когда придут спартанцы, народ сдастся без боя.

— Это если спартанцы придут, — отозвался Парменион, отложив свиток в сторону.

— Как ты можешь оставаться таким невозмутимым? — вскричал Мотак.

— Использую разум — а не эмоции, — ответил Парменион. — Послушай меня. Войска Спарты не обучены осаде городов, они предпочитают битву на равнине. Фаланга не сможет взобраться на стену. Не верю, что Клеомброт атакует город; он будет надеяться, что наши войска можно выманить из-за стен, а также будет искать способы отрезать все поставки продовольствия, идущие в Фивы.

Мотак был непреклонен и, с прискорбием, продолжал причитать об обреченных фиванцах. Афинские наемники были выбиты из Эритреи, и Клеомброт промаршировал через Эгосфену и Платеи, придвинув армию почти вплотную к Фивам.