Махно. Полковая казна - [43]

– Не торопись, Никита, у меня к тебе серьезный разговор, – и мы перешли из кухни в комнату.

– Никита, помнишь, я тебе рассказывал про карту, которую перед смертью мне передал отец? Так вот, эта карта с указанием координат, где закопан схрон с золотом. Там закопано золото моего и Агафьиного отца, а так же Григория Ивановича, брата Нестора Махно. Там порядка тысячи золотых червонцев и еще кое-какое золото и драгоценности, которые наши отцы спрятали на «черный день», но как ты знаешь, не смогли воспользоваться. Мы с Гасей уже стары, детей Бог не дал. Осталась только одна родственница, дочь, Нестора Ивановича, Елена. Она сейчас живет в Казахстане, адрес я тебе то же дам. Я хочу передать тебе эту карту. Если получиться найти это золото, то одну треть отдай Елене, остальное можешь оставить себе и распорядиться по своему усмотрению. И еще, про тайник в особняке Юзов, в Донецке. Я подробно описал, где находится потайной рычаг и как открываются механизмы. Если не получится проникнуть в подземелье из дома, то в конверте, приблизительные координаты выхода из подземелья. Правда, высока вероятность, что искать придется долго, потому что, Ивару был отдан приказ замаскировать выход из подземелья. И еще, в отдельном конверте лежит еще одна «карта», вернее зашифрованная криптограмма на куске кожи, на которой зашифрован еще один схрон. По не проверенным данным, эта вторая карта, которую Нестор Махно передал своему начальнику контрразведки Леве Задову. Эта карта, вернее то, что от нее осталось, досталась мне при весьма нестандартной ситуации. Доверять или нет этой карте, у меня нет определенной уверенности, но тем не менее, она существует, правда состояние ее, очень плохое. С 1943 года, я как мог, хранил ее, и она прошла со мной весьма не простой путь. В общем, если удастся восстановить ее, то вероятность того, что ты найдешь еще один из схронов с драгоценностями, весьма велика. Как ты понимаешь, это опасное мероприятие. Но, если получится найти казну и схроны моего отца и Махно, то ты станешь весьма обеспеченным человеком и не будешь ни в чем нуждаться. Конечно, ты вправе отказаться, – закончил он.

Недолго думая, я пришел к такому умозаключению: а почему бы и нет!

Владимир Леонтьевич передал мне объёмный, запечатанный пакет, и мы пожали друг другу руки.

– Ну, а теперь, если ты не торопишься, могу продолжить повествование про мои мытарства, – с улыбкой сказал он.

Я не возражал.

Ленинград. «Кресты», Ухти́нско-Печо́рский исправительно-трудовой лагерь

Глава 1

Из молодого парня с колючими глазами, Рудь превратился в матерого чекиста и по виду, и по манере держать себя, и даже в голосе появились другие тональности. Сергей Аркадьевич возмужал, стал шире в плечах и набрал дополнительную массу. Шрам, проходил через половину лба, рассекая бровь пополам, обезображивал верхнюю часть скулы, прерывался на пару сантиметров и заканчивался маленьким хвостиком.

– Если бы я не был атеистом, то сказал бы, что Божий промысел толкнул тебя в мои руки, – продолжал он,

– Давай начнем сначала. Кто вас предупредил и куда вы с отцом сбежали – .

Я понял, что ему наверняка известно многое, поскольку было понятно, что нас с отцом искали и искали серьезно. По этому я рассказал ему, что посреди ночи отец поднял меня с постели, и мы ушли из села. Рассказал ему, что мы ходили из села в село и искали работу. Рассказал, что отец умер от заворота кишок. Рудь настоял, что бы я в точности рассказал, где я схоронил отца. Я, как мог, рассказал, где это произошло. Затем я рассказал, что добрался до Юзовки и там, почти год прожил с такими же беспризорниками, как я. Рассказал, как на товарняках добрался до Ленинграда, и поселился у тетки, по материнской линии. На вопрос НКВДшника, как я нашел тетку, я рассказал, что перед смертью отец передал мне поздравительную открытку с ленинградским адресом тетки.

Еще до первых обысков у нас в квартире, по настоянию все того же Магериджа, мы с Елизаветой разработали легенду моего появления в Ленинграде. И сейчас я в точности рассказывал то, о чем мы с тетей договорились.

– Ладно. На первый раз достаточно. Посидишь пока у нас в изоляторе, а я проверю все то, что ты тут начирикал, сказал Рудь, и вызвал конвоира.

На следующем допросе, Рудь пытался выяснить у меня, какие инструкции давал нам, директор УНХУ, Жак. На что я ответил, что Жак вообще с нами не разговаривал, а перепоручил инструктаж сотрудникам его организации. Кстати Дмитрия Константиновича то же арестовали, но вскоре, за отсутствием состава преступления, освободили и он продолжал работу в той же организации и на той же должности. Впоследствии он был ответственным по Ленинграду и области за проведение переписи населения тридцать девятого года, которую с успехом провел.

Но уже на втором допросе все встало на свои места. Рудь интересовало совсем другое.

Его рвение имело под собой конкретную подоплеку, о чем я вскоре узнал. Рудь преследовал свои, шкурные интересы. Его интересовали места схронов награбленного армией Махно, золота.

Глава 2

Начну по порядку. Во времена гражданской войны, как я уже рассказывал, мой отец воевал в рядах повстанческой армии Нестора Махно и являлся сотрудником контрразведки. Он входил в специальное подразделение, занимающееся «снабжением» армии, а фактически, это подразделение занималось сохранностью экспроприированных золота и драгоценностей. А сохранять было что.