Махно. Полковая казна - [31]

Он был высокого роста, с дворянской осанкой. Его темно-серые глаза смотрели спокойно и вдумчиво. Темные, зачесанные назад волосы, открывали его широкий лоб. Прямой нос и чуть выступавший вперед подбородок, подчеркивали его происхождение. В манерах он был настоящим аристократом. Его характер поражал своей добротой и пониманием, но вместе с тем решения, принимаемые им, были обдуманны и тверды. Одет он был в полувоенный френч и галифе, заправленные в сапоги.

Конечно, расспросам не было конца, но спохватившись, Елизавета, вдруг захлопотала и через пять минут постель в соседней комнате для меня уже была готова. Впервые, за несколько дней я оказался в мягкой, чистой кровати и через мгновение спал крепким сном.

Глава 3

Утром, когда я проснулся, Маккольма уже не было. За завтраком мы с теткой обсудили вопрос о моей регистрации. Сия обязанность досталась ее бывшему мужу, поскольку, он был на короткой ноге с милицейским начальством района. Вопросом, относительно моего дальнейшего обучения в школе, занялась тетя, поскольку, она была преподавателем изобразительного искусства, а по-простому, учителем рисования, в школе, расположенной в соседнем квартале. Позавтракав, мы с Елизаветой отправились, как она сказала, на ознакомительную экскурсию по Ленинграду.

Ленинград предстал передо мной огромным каменным существом. Раньше мне не доводилось видеть столь монументальных зданий в таком количестве. Габариты и пространства города, буквально, поглотили меня. Я, как молекула, как инфузория или «туфелька», чувствовал себя в огромном этом мире.

А тетка, непринужденно, знакомила меня с этим миром,

– Это Фонтанка, это Аничков мост, на той стороне проспекта Казанский собор, вот канал Грибоедова, а это «Спас на крови», это уже Мойка, а вот Александровская колонна и Эрмитаж, это «Медный всадник», а через Неву, Ростральные колонны и «Стрелка» Васильевского острова. Там, вдалеке, Петропавловская крепость, а на этом берегу, если ты посмотришь сюда, то увидишь шпиль Адмиралтейства и купол Исаакиевского собора, – не умолкая говорила Елизавета.

Я впитывал все это, как губка, ссохшаяся от безводия. Все это было неимоверно интересно. Мы побывали на Марсовом поле, прогулялись по «Летнему» саду, «… Где лучшая в мире, стоит из оград…». Там впервые я попробовал мороженое. Его вкус навсегда остался в моей памяти, и еще запомнились слипавшиеся от сладкого пальцы.

Уже под вечер мы вернулись домой. Умывшись, я рухнул на кровать и проспал до утра.

Через пару дней все формальности, по моему проживанию в Ленинграде, были решены.

Я, как юный следопыт, изучал окрестные дворики и улицы. Однажды утром, выйдя во двор, я увидел там парнишку, довольно таки пухлой комплекции. Он что-то собирал в дырявый таз.

– Привет, меня зовут Вотька, – подойдя к нему, сказал я.

– А меня, Владимир, – хихикнул он, – Выходит мы тезки.

– Ага, а что это ты делаешь?, – спросил я

– Скоро в школу, а наш учитель по физкультуре, сказал, что мы с классом, пойдем в поход, и будем там, на костре печь картошку. Вот я и хочу потренироваться, и собираю дрова для костра, – обыденно проговорил он.

– Понятно. Давай я тебе помогу, – сказал я и мы стали собирать ветки и деревяшки. Насобирав целый ворох дров, мы пошли, почему-то, к нему домой. Он жил на первом этаже дома, в соседней парадной. На мои вопросы, он однозначно отвечал,

– Увидишь – .

Он деловито разместился на кухне. Запихал на дно тазика картошку, скомкал и засунул под дрова бумагу, и поджег.

Но, как вы понимаете, картошку мы конечно не поели. Через пять минут костер горел не только в тазике, но и под ним. Благо, что окна были открыты, и этот «пожар империализма», с улицы увидал дворник. С ведром воды он заскочил через окно, на кухню и залил водой наш «пионерский костер». Пол под тазиком не успел прогореть, но след оставил внушительный. След остался и на мягком месте Вовки Кандера (это его фамилия), после того, как его мать Аделаида Львовна, то же учитель, но математики, от души поработала солдатским ремнем по его, вечно ищущей приключений, заднице.

Вот так мы и познакомились с Вовкой, с которым, впоследствии, учились в одном классе, а потом и в одном техникуме.

Вовка, как я уже говорил, был не худенькой комплекции. Коротко стриженные темные волосы, над розовощеким лицом, с умными, но в то же самое время, и хитрыми темно коричневыми глазами, ассоциировавшиеся, почему-то, с медвежьими. Да и его манеры и повадки, напоминали то же медвежьи. Что творилось у него в голове, не было понятно даже ему самому. Порой там рождались такие мысли, после которых ему было не только стыдно, но порой и страшно. Однажды он решил починить какой-то не работающий электроприбор. Результат был плачевен. Электричество потухло во всем квартале. Предохранители выбило на трансформаторной подстанции. Смех смехом, а этим эпизодом занимались сотрудники НКВД. Они предположили, что имела место диверсия. Опрашивали соседей на предмет подозрительных лиц. И почти поймали «диверсантов», но это оказались узбеки-старьевщики, и к этому случаю они не имели никакого отношения.

Еще я познакомился с Юркой Казаковым, живущим в соседнем доме и Шуриком Водолагиным, из соседней парадной. Все мы были одного возраста и учились в одной школе, но в разных классах. Юрка был помешан на спорте. Он занимался и легкой атлетикой и играл в футбол. Шурик, был забияка и драчун, но за друзей шел в огонь и воду.