Махабхарата. Рамаяна - [87]

Ее возвеличил, как Индра — свой город небесный.

Порталы ворот городских, защищенных оружьем,

Украшены были снаружи резным полукружьем.

Какие искусники здесь пребывали, умельцы!

На шумных базарах народ зазывали сидельцы.

В том граде величия жили певцы из Магадхи,

Возничие жили в том граде царя Дашаратхи.

И были на башнях твердыни развешаны стяги,

Ее защищали глубокие рвы и овраги.

А если пришельцы недоброе в мыслях держали,

Им ядра булыжные в острых шипах угрожали!

Столица, средь манговых рощ безмятежно покоясь,

Блистала, как дева, из листьев надевшая пояс.

Там были несчетные кони, слоны и верблюды.

Там были заморских товаров навалены груды.

С дарами к царю Дашаратхе соседние раджи

Съезжались — ему поклониться, как старшему младший.

Дворцы и палаты искрились, подобно алмазам,

Как в райской столице, построенной Тысячеглазым.

Был сходен отчасти с узорчатой, восьмиугольной

Доской для метанья костей этот город престольный.[174]

Казалось, небесного царства единодержавец

Воздвигнул дворцы, где блистали созвездья красавиц.

Сплошными рядами, согласья и стройности ради,

На улицах ровных стояли дома в этом граде.

Хранился у жителей города рис превосходный,

Что «шали»[175] зовется и собран порою холодной.

Амбары Айодхьи ломились от белого шали!

Там сахарный сок тростника в изобилье вкушали.

Мриданги[176], литавры и вины в том граде прекрасном

Ценителей слух услаждали звучаньем согласным.

Так божьего рая святые насельники жили,

За то, что они на земле, как отшельники, жили!

В столице достойнейшие из мужей обитали.

Они в безоружного недруга стрел не метали.

Отважные лучники, в цель попадая по звуку,[177]

Зазорным считали поднять на бессильного руку.

Им были добычей могучие тигры и вепри,

Что яростным ревом будили дремучие дебри.

Зверей убивали оружьем иль крепкой десницей,

И каждый воитель владел боевой колесницей.

Властитель Кошалы свой блеск увеличил сторицей,

Гордясь многотысячным войском и царства столицей!

Там были обители брахманов, знающих веды,

Наставников мудрых, ведущих с богами беседы.

Там лучшие жили из дваждырожденных, послушных

Велению долга, мыслителей великодушных,

Радевших о жертвенном пламени,[178] чтоб не угасло, —

В него черпаком подливавших священное масло.

[Город Айодхья] (Часть 6)

Айодхьи достойные жители — вед достиженьем

Свой ум возвышали и пользовались уваженьем.

Их царь Дашаратха, священного долга блюститель,

Из рода Икшваку великоблестящий властитель,

Исполненный доблести муж, незнакомый с боязнью,

Для недругов грозный, за дружбу платящий приязнью,

Был чувствам своим господин[179], и могущества мерой

Он с Индрой всесильным сравнялся, богатством с Куберой.

Преславный Айодхьи владыка был мира хранитель,

Как Ману, мудрец богоравный, людей прародитель.

И град многолюдный, где властвовал царь правосудный,

Был Индры столице под стать, — Амара́вати чудной.

От века не ведали зависти, лжи и коварства

Счастливые и беспорочные жители царства.

Не знали в Айодхье корысти, обмана, злорадства.

Охотников не было там до чужого богатства.

Любой, кто главенствовал в доме, не мог нахвалиться,

Как род благоденствовал и процветала столица!

Исполненных алчности, не признающих святыни,

Невежд и безбожников не было там и в помине.

Владел горожанин зерном, лошадьми и рогатым

Скотом в изобилье, живя в государстве богатом.

Снискали мужчины и женщины добрую славу,

И этим обязаны были безгрешному нраву.

Привержены дхарме, в поступках не двойственны были,[180]

Души красота и веселость им свойственны были,

И сердцем чисты, как святые отшельники, были,

И перстни у них, и златые начельники были,

Никто не ходил без пахучих венков и запястий,

И не было там над собой не имеющих власти,

И тех, что вкушают еду, не очистив от грязи,

Что без омовений живут[181] и сандаловой мази,

Без масла душистого, без украшений нагрудных,

И не было там безрассудных иль разумом скудных.

А жертвы богам приносить не желавших исправно[182]

И пламень священный блюсти — не встречалось подавно!

И не было там ни воров, ни глупцов, ни любовной

Четы, беззаконно вступающей в брак межсословный.[183]

Мыслители и мудрецы, постигавшие веды,

Ученые брахманы, предотвращавшие беды,

Дары принимая, о благе радетели были,[184]

Собою владели, полны добродетели были.

Не знали в Айодхье мучителей и нечестивцев,

Уродов, лжецов, ненавистников и несчастливцев.

Вовек не встречались на улицах дивной столицы

Злодеи, глупцы, богохульники или тупицы.

Шесть мудрых порядков мышленья усвоены были

Мужами Айодхьи[185], что храбрые воины были.

Притом отличались они благородства печатью,

А женщины — редкой красой и пленительной статью.

Отважный, радушный, за гостя богам благодарный,

Делился народ на четыре достойные варны.

Держались дома́ долговечных и благосердечных

Мужей, окруженных потомством от жен безупречных.

Над воинством — брахманов славных стояло сословье.

Ему подчинялись с достоинством, без прекословья.

Отважных воителей чтили всегда земледельцы,

Торговцы, потомственные мастера и умельцы.

Купец ли, ремесленник, воин ли, брахман ли мудрый, —

Трем варнам служили с отменным усердием шудры.

Пещерой со львами был город, наполненный войском,

Готовым его защищать в нетерпенье геройском.

Свой род из Камбоджи вели жеребцы, кобылицы.