Махабхарата. Рамаяна - [58]

Мы знаем, что, а́суров рать разгоняя,

Богам помогала обманная майя.

Мы знаем, что Индра на поприще бранном

Виро́чану-беса низвергнул обманом.

Мы знаем, — он справился с демоном Вритрой

При помощи майи обманной и хитрой.

Припомнить нам клятву Бхимы не пора ли?

Когда вы, несчастные, в кости играли,

Сказал он Дуръйодхане: «Двинусь я бодро,

Твои уничтожу я палицей бедра!»

Пусть клятву исполнит он, майей владея,

И пусть колдовством сокрушит чародея.

А ежели с помощью майи обманной

Врага не убьет богатырь крепкостанный,

То сын Дхритараштры, чье дело — коварство,

Властителем станет всего государства».

Был Арджуна речью взволнован такою.

Себя по бедру он ударил рукою.

Бхима понял знак и, вступая в сраженье,

На поле умелое начал круженье.

Он то отступал от противника, ловкий,

То делал, приблизившись, перестановки,

Отскакивал воин то влево, то вправо,

О раджа, обманывал он каурава!

Но сын твой, владеющий палицей воин,

Искусен и опытен, крепок и строен,

К врагу продвигался легко и красиво,

Убить его жаждал, исполнен порыва!

Тогда смертоносная мощь заблистала

Двух палиц, обсыпанных пылью сандала.

Два воина, в противоборстве упрямы, —

Как два повелителя смерти, два Ямы.

Казалось, две птицы Гаруды взлетели, —

Одну уничтожить змею захотели.

Когда раздавались их палиц удары,

На поле сраженья рождались пожары.

Сражались два мужа, отвагою споря,

Как будто два бурей волнуемых моря.

Сражались, достичь убиения силясь, —

Как бы два слона в пору течки взбесились!

Поединок Бхимы с Дуръйодханой. Индийская миниатюра. Могольская школа, XVIII в.

Они уставали в неслыханной схватке,

Но были мгновения отдыха кратки,

И снова, в смертельном кружении круга,

Ударами палиц разили друг друга,

Приемов обучены разнообразью, —

Два буйвола буйных, измазанных грязью!

Измученных, раненных, — кровь облила их:

Два древа киншука в цвету в Гималаях!

Владыку увидев на выгодном месте,

Подумал Бхима о свершении мести,

И палицу, вдруг усмехнувшись надменно,

В Дуръйодхану быстро метнул Бхимасена.

Но царь отскочил от угрозы смертельной,

И палица наземь упала бесцельно.

А сын твой, заметив противника промах,

Ударил пандава, искусный в приемах.

Ужасным ударом его оглушенный,

С сочащейся кровью, сознанья лишенный,

Застыл Бхимасена как бы в одуренье,

Но сын твой не понял, что в этом боренье

Ослаблен противник, сражавшийся смело,

Что держит с трудом на земле свое тело.

Он ждал от пандава удара второго,

И, медля, его не ударил он снова.

Бхима отдышался, спокоен снаружи,

И ринулся в битву, вздымая оружье.

Увидев могучего, полного жара,

Твой сын уклониться решил от удара,

Хотел он подпрыгнуть, — хитрец этот ловкий, —

Хотел он обман сочетать со сноровкой,

Уловку его разгадал Бхимасена,

Как лев, на царя он напал дерзновенно,

Сумел он противника хитрость постигнуть,

И только Дуръйодхана вздумал подпрыгнуть, —

Удар ниже пояса витязь направил,

Ударил по бедрам царя против правил,

И палица всей своей мощью тяжелой

Могучие бедра царя расколола,

И, землю звенеть заставляя, владыка

Упал, весь в крови, без дыханья и крика.

Задули губительные ураганы,

Завыли стремительные океаны,

Земля содрогнулась, поля завопили,

А ливни полны были праха и пыли.

Упал царь царей, жаркой кровью облитый, —

И с неба посыпались метеориты.

Великие смерчи, великие громы

Низверглись на горы, леса, водоемы,

И сын твой упал, — и, стремясь к их обилью,

Дождил грозный Индра и кровью и пылью.

И сын твой упал, не дождавшись победы, —

Взревели и ракшасы и людоеды.

И сын твой упал, — и тогда о потере

Заплакали птицы, растения, звери.

И сын твой упал, — и на поле, в печали,

Слоны затрубили и кони заржали.

И сын твой упал, — и вошли в прах угрюмый

Литавров и раковин долгие шумы.

И сын твой упал, — и во время паденья

Безглавые выросли вдруг привиденья,

Но все многоноги, но все многоруки,

Их плясок страшны были жуткие звуки!

И сын твой упал, — и утратили смелость

Бойцы, у которых оружье имелось.

И сын твой упал, — властелин полководцев,

И хлынула кровь из озер и колодцев.

И сын твой упал, он смежил свои веки, —

И вспять повернули бурливые реки.

И сын твой упал, — и тогда, о всевластный,

Мужчины и женщины стали двуснастны![149]

Увидев те знаменья, страх небывалый

Познали пандавы, а с ними — панчалы.

Испуганы битвой, сокрылись в тревоге

Апсары, гандхарвы и мощные боги.

Восславив отважных, — за тучи густые

Ушли полубоги, певцы и святые[150].

Но стан победителей стал беспечален:

Дуръйодхана был, словно древо, повален!

И сомаки радовались и пандавы:

Слона ниспровергнул их лев гордоглавый!

Приблизясь к поверженному, Бхимасена

Воскликнул: «О раджа, чья участь презренна!

«Эй, буйвол!» — орал ты, смеясь надо мною,

При всех издевался над нашей женою,

При всех оскорблял Драупади, как девку, —

Теперь ты сполна получил за издевку!»

Дуръйодхану речью унизив такою,

Он голову раджи ударил ногою.[151]

Увидев, что раджу Бхима обесславил,

На голову левую ногу поставил, —

Из гордых мужей благородного нрава

Никто не одобрил поступка пандава.

Но пляску победы плясал Волчье Брюхо,

И брату, исполненный светлого духа,

Юдхиштхира молвил: «Во мраке ты бродишь,

А свет пред тобою! Он — царь, он — твой родич,

Не смей же, безгрешный, с душою благою,

Пинать его голову левой ногою!