Магомед, Мамед, Мамиш - [48]

- Да, вы заболели неожиданно... Бедная невестка! Там отец, здесь муж... Но я их не оставлю, помогу непре-менно.

- Да, хлестко на пленуме о нем говорили, яркая речь была, ничего не скажешь, давно таких речей не слы-шал. Газету потом из-под полы, киоскеры нажива-лись... Из рук хватали!

- Ну, ел, ну, копил, так остановись же! - негодовал Хасай.- Куда столько? Нет же, дорвался человек, оста-новиться не может!

"Вот где! вот где!" - Хуснийэ тычет пальцами, а по-том по слогам читает, заучивает, прекрасная память у нее.

- Соседи наши тоже, читал?

- А как же, Джафар-муэллим!.. Я вот тут себе запи-сал, на память.- Хасай с шумом отодвинул стул, выта-щил из ящика записную книжку.- Вот: "Теперь мало кто бравирует количеством дач и бриллиантов!" Вида-ли? Или: "Предпочитают иметь репутацию человека скромного, живущего на трудовые доходы"...- И за-крыл книжку.- Соседи наши, Джафар-муэллим, мо-лодцы, но первыми все-таки мы начали!

- Ну да, мы.

- Я так думаю: надо чистить и чистить!

и с вас начать!

Хасай и Джафар вдруг оба посмотрели на Мамиша. А он что? Он молчит.

- Это ты правильно говоришь, Хасай, что верно, то верно.

Джафар тогда слушал внимательно, а потом целую неделю изучал фразу за фразой, конспектировал. Ока-зывается, и Хасай кое-что себе записывает, не ожидал Джафар!..

- А как же? Слова-то какие замечательные! "Как хорошо, что я не пошел сватать!.. Сейчас все учи-тывается" . Как у Амираслана.

- Охо! Мы тут сидим, а меня внизу машина ждет! Уже десятый час, а машину просил прислать к полови-не девятого.- Грузно поднялся.

- Рано еще, куда вы? Я думал, в нарды поиграем...

- Ах, блаженное время!..- вздохнул Джафар. "До нард ли?"

- Пошлю Рену, чтоб шофера пригласила.

- Нет, время уже,- сказал твердо.

Рена стояла у порога, вытирая, мокрые руки. Обычные

заботы, что с нее возьмешь! '

- Хорошие у вас руки, спасибо за теплоту! - И Ха-саю:- И тебе спасибо, познакомил меня с племянни-ком. Только молчал он, но ничего, по дороге мы с ним поговорим по душам, все у него выведаю!- И улы-бается. Вышли.

Выходя, Мамиш бросил взгляд на Хасая. Зрачки его глаз вращались, как ротор. Что здесь будет твориться?.. Хасай должен сказать что-то напоследок Мамишу. И сказал:

- Дурь,- знак рукой: мол, выкинь из головы.

- Куда вас отвезти? - спросил Джафар, как только они вышли из подъезда.

- Я люблю ходить пешком. __ Я тоже.

так вам и поверили!

- Но не получается.

подумают, что машины лишили!

- Уже час ждем тебя! - окликнул из машины звон-кий голосок.

- Видал? - Мол, прошелся бы пешком, да не дают.

ГЛАВА ПЯТАЯ - рассказ о том, как Мамиша опереди-ли ("У дурной вести быстрые ноги"), как на него напа-ли ("Если б знать, где упадешь, подстелил бы перин-ку"), угостили звонкими оплеухами ("Не поднимай камень, который не под силу"), но Мамиш не сдается, Мамиш упорствует ("Две ноги сунул в один баш-мак - и ни шагу назад!"), Мамиш контратакует, Ма-миш тянется рукой к отпиленному бивню мамонта. Ма-миш...

А зря не согласился он сесть в машину Джафара-муэллима!.. Ему, видите ли, пешком нравится ходить! Как только Джафар-муэллим и Мамиш вышли, Хасай, чтобы вытащить из сердца занозу, тяжелой пощечиной обжег щеку Рены. Даже качнуло ее, а заноза тор-чит. Хасай выскочил на улицу, открыл ворота гаража, выкатил машину и к Are. Посадил Агу и к Гейбату, а потом с обоими братьями к старому своему дому, но не совсем к воротам, а кварталом выше, чтоб никто не увидел, не растрепал: "А Хасай все ходит к своей Хус-нийэ!.."

А Мамиш был еще в пути: дядя на колесах, а ,он пеший. Хоть и несказанно изумил Хуснийэ нежданный визит братьев Хасая (сам он не пришел, остался сидеть в ма-шине), она все же подавила возмущение, потому что, как доложили Ага и Гейбат, приход их вызван вопию-щим поступком Мамиша, который осмелился ворваться к Хасаю и оскорбить его. Если разговоры пойдут, пятно на всех, скандал на всю республику, позор перед знакомыми. "Что сказал? На Гюльбалу напраслину возвел! Будто тот ему сказал, что Хасай взятки берет! И у Хуснийэ своя доля с каждой взятки. Ему, Гюльба-ле, тоже перепадает!" Хуснийэ и слова вымолвить не могла. "Он бы, конечно, не осмелился так вот и сказать Хасаю, но именно этот яд источали его слова!.. Хасай даже подумал, что ты его натравила из-за этой, будь она неладна (так нужно для дела), Рены". О любви ни слова: ни Хасай братьям, ни братья Хуснийэ. Хасай оскорблен как глава семьи, венцом которой является она, Хуснийэ. Мыслимое ли дело, чтобы она не засту-пилась за своего законного мужа-кормильца? Чтобы сын Кочевницы так обнаглел!.. На кого руку поднял? Чуть ли не на отца. Тот, что в Ашхабаде, не в счет. Ай да Мамиш! Отрастил верблюд крылья, с орлом тягать-ся вздумал! Она Мамишу - пусть только явится,- она ему такую свадьбу сыграет!.. И Мамиш явился.

На балконе, где на перилах выжжено Р, его торжест-венно встретили Хуснийэ и дяди, почтительно прово-дили в комнату и заперли дверь.

- Что ты по дороге рассказал Джафару?! - спроси-ла Хуснийэ-ханум.

вот что вас напугало!

- Джафару? А кто это? Ах Джафару-муэллиму! Забыл и вспомнил, потому что опустили "муэллим", а без приставки этой имя звучало как чужое, незнако-мое.