Магнус Миллион и Спальня кошмаров - [40]

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что отношения между Элизой Миллион и госпожой Карлсен не всегда были гладкими: гувернантке, много лет состоявшей на службе у Миллионов, вероятно, тяжело далась мысль о том, что главное место в доме заняла другая женщина – молодая, красивая, честолюбивая.

– Твоя мама, Магнус, – поспешила добавить госпожа Карлсен, – была очень хорошей женщиной, царствие ей небесное. Она всегда жертвовала собой ради бедных и обездоленных. Столько она всяких дел добрых делала, с утра до ночи кому-то помогала и при этом всегда находила время для тебя. Правда ведь, господин Карлсен?

Господин Карлсен счёл за лучшее осмотрительно промолчать.

– Однажды, – продолжала его словоохотливая супруга, – она даже взяла тебя с собой в этот свой самолёт. Ты помнишь, мальчик мой?

Да, Магнус помнил. Смутное воспоминание, светлое и приятное, запрятанное в самый дальний уголок памяти. А может, он помнил об этом только из рассказов гувернантки – неясно.

– Расскажите ещё раз, госпожа Карлсен.

– Ну хорошо, только не забывай помешивать…

Магнусу было тогда четыре или пять лет. Конечно, мама в тот раз вела самолёт не сама, за штурвалом сидел инструктор, которого она с огромным трудом выписала себе вместе с самолётом. Весельчак, в ненадёжных воспоминаниях Магнуса наделённый костистым лицом, немного напоминал господина Карлсена: у него были такие же усы, похожие на велосипедный руль. Магнус сидел сзади, на руках у матери. Воздух в это весеннее утро был голубым и свежим, и он испытывал сладостный страх от осознания того, что они подвешены высоко в воздухе, но при этом он чувствует себя так безопасно, прижимаясь к ней, – он до сих пор ощущал на щеках дрожь от нежного прикосновения маминой мохнатой шубы.

Временами скорость становилась такой большой, что слёзы замерзали, едва накатившись на глаза. «Смотри! Смотри!» – шептала Элиза Миллион на ухо сыну. И там, на жёлтом поле, которое служило им посадочной площадкой, рядом с машиной, отсюда сверху похожей на игрушечную, стояла, подперев бока руками, крошечная госпожа Карлсен и кричала им, чтобы они были поосторожнее, но её никто, конечно, не слышал.

– Я с ума сходила от беспокойства, можешь себе представить. Потащить с собой ребёнка на аэроплане, ну это же надо такое придумать! К тому же когда ты госпожа Миллион и должна всем подавать пример. Ну разве я не права, а, господин Карлсен? Во что превратилось бы общество, если бы женщинам вздумалось во всём стать равными мужчинам?

Господин Карлсен ничего не ответил, и неспроста: допив кофе, он давно бесшумно покинул кухню и спрятался у себя в гараже: ему было куда приятнее копаться в двигателе лимузина, чем в воспоминаниях жены.

А она тем временем продолжала:

– Так устроен мир, мой мальчик: в нём есть мужчины и женщины, есть местные, а есть иностранцы, учёные и невежды, богатые и бедные… Посмотри вокруг, и ты увидишь, что я права. Так повелось, и ничего с этим не поделаешь. Я вот уже больше пятидесяти лет состою на службе в этой семье. Ты хоть раз видел, чтобы я надвинула на ухо кепку и принялась разгуливать по дому и орать, как эти демонстранты из Нижнего города?

Магнусу хватало благоразумия не противоречить госпоже Карлсен. Образ, который она нарисовала, был ужасно смешным. Но то, что он узнал о своей матери, о её непокорном нраве и отчаянном стремлении к независимости, почему-то наполняло его радостью. Возможно, всё дело в том, что сейчас Рождество, такой день, когда хочется, чтобы весь мир стал лучше, чем он есть на самом деле.

– Как я частенько говорю господину Карлсену, – если бы Богу понадобилось, чтобы мы были господами, Он бы не сделал нас теми, кто мы есть. Все эти крикуны из Нижнего города и их пустая болтовня ничего не изменят.

– Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы хотеть выбраться из нищеты, – рискнул заметить Магнус, вспомнив залатанные чулки Мимси Покет. – Это несправедливо, что у нас есть всё, а у них…

– Почему ты веришь всему, что они говорят?

– Я не знаю…

Кухарка принялась бранить его на чём свет стоит:

– Твоя мать тоже верила во всю эту чушь: общественный прогресс, просвещение, равенство, что там ещё. Это всё книги! Они ей вскружили голову. Несмотря на то что наши мудрые правители запретили эту дрянь, они продолжают приходить из-за границы целыми ящиками! И до чего это довело твою мать? Порядочное общество от неё отвернулось, вот до чего! – Госпожа Карлсен грустно покачала головой, будто предвидела такое развитие событий, но не сумела его предотвратить. – Что же касается этих, снизу, – добавила она, – которым от твоей матери нужны были только деньги, разве она им в итоге помогла? Как были бедняками и невежами, так ими и остались. Да она целое состояние вбухала в эти их благотворительные фонды и разную там помощь! Будто недостаточно того, что твой отец, святой человек, обеспечивает их работой на своих заводах… Он никогда не был достаточно твёрдым по отношению к ней.

– Не был твёрдым?

– Нужно сильно любить человека, мой мальчик, чтобы терпеть такого брата, как у неё.

– Брата? – переспросил Магнус. – У моей матери был брат?