Магия Зеро - [28]

Я вернулась в холл, на автомате стряхивая с рук воображаемую карандашную пыль.

Близнецы с удивлением на меня посмотрели, переглянулись, но ничего не сказали.

– Решили ехать на поезде, – сказал Ваня. – Если выедем через час, то к вечеру будем в Палермо. И ночным поездом обратно в Сиракузы.

– Тут нет ночных поездов, – сказала я. – И нужно время, чтобы найти офис, то есть лабораторию этих ребят, и отдать им мышей.

– Я посмотрел, это недалеко от вокзала.

– А если там никого не будет? Или офиса вообще нет? – спросила Настя.

– Заберем мышей в Сиракузы и сразу пойдем в полицию, – гнул свою линию Ваня.

– И месяц посидим в сицилийской тюрьме за кражу со взломом, – мрачно предрекла я.

– Ну тогда не знаю. Поставим их под дверь участка, позвоним и убежим, – предложил Ваня.

– Гениальный план. Представьте изумление полицейских, когда они увидят ЭТО, – сказала Настя, указывая взглядом на песчанок.

Песчанки в обеих клетках встали на задние лапы, некоторые обхватили передними лапками прутья и внимательно нас слушали. Вид у них был суровый.

– Они понимают, что мы говорим о них? – подозрительно спросила Настя. Мыши продолжали на нас таращиться.

– Кстати, сколько у кого денег? – Ваня, как всегда, вернул нас к практической стороне дела.

Мы стали рыться в карманах и рюкзаках.

– У меня сто двадцать и еще немного монеток, – сказала я, пересчитав то, что у меня осталось.

– У нас еще триста… триста шестьдесят бумажных и три евро железок, – отчиталась Настя. – У тебя осталось еще что-то? – спросила она, обращаясь к брату.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, вся касса у тебя, как завещала маман. Короче, хватит на дорогу и на остаток каникул, – довольно заключил Ваня, глядя, как сестра распихивает деньги по разным кармашкам большого кошелька.

– Надо, наверное, помыть клетку? – предложила я.

– Надо, – согласилась Настя.

Мы по очереди помыли клетки, пересаживая песчанок из одной в другую. Одному грызуну удалось улизнуть, и мы шумно ловили его по всему лобби, пугая постояльцев.

Потом Настя потребовала поесть перед дорогой, потому что та обещала быть слишком, на ее взгляд, утомительной. Она так и сказала, томно прикрывая глаза: «Дорога обещает быть утомительной», – словно чувствовала, что так просто до Палермо мы не доберемся.

И мы, попрощавшись с гостеприимным Чезаре, нашли пиццерию с вывеской «Pomodoro & Basilico»[52] и заказали там самую большую пиццу с прошутто и базиликом. Сидя на стульях у стойки, мы наблюдали за тем, как пиццайло[53] достает порцию теста, как он сначала растягивает его руками, а потом, раскручивая, подбрасывает, делает из него ровную тонкую лепешку, кладет ее на стол, смазывает соусом из помидоров, небрежно раскидывает кусочки моцареллы, а поверх нее – ветчину и базилик. Потом осторожно перекладывает пиццу на тонкую деревянную лопату и выкладывает в печь, заодно подбрасывая в огонь несколько поленьев.

– Три минуты – и готово, – сказала я близнецам, которые смотрели на обычную на Сицилии работу, как на представление Зеро.

Мы были в простой пиццерии. Меню над стойкой – огромный список названий пиццы с ценами. Потертые стулья и столы с бутылками оливкового масла и соусами на них. В углу – башни из коробок для доставки. Две печи для пиццы и второй пиццайло, хмурый и нервный. У дверей с ревом припарковался мопед, и вошел курьер. Он протянул через прилавок несколько листков и деньги, обратно ему передали связанные вместе коробки с пиццей. Он взял их, положил в корзину мопеда и, выпустив облако серого газа, укатил.

Пиццайло окликнул нас: на небольшую столешницу он выставил тарелку с готовой пиццей и три банки пепси, жестом указал на стоявшие рядом коробки с приборами.

Близнецы взяли по куску, и несколько минут раздавалось только мычание. После третьего куска они заговорили.

– У меня вкусовой шок.

– И у меня. Тут всегда так вкусно?

– Почти всегда, – ответила я, открывая баночку с пепси.

Потом мы на такси добрались до станции, обычной замусоренной железнодорожной станции, с крошечным залом ожидания и единственной кассой.

– Three tickets to Palermo, please[54], – вежливо сказал Ваня, пригибаясь к окошку.

Кассир эмоционально ответила ему на итальянском, указывая на объявление на двери.

– I don’t speak Italian[55], – ответил Ваня.

Кассир очень возмутилась и закрыла окошко шторкой.

– Что за ерунда? – спросил Ваня, оборачиваясь ко мне.

– Не поняла. Сейчас переведу объявление, – ответила я и открыла приложение-переводчик.

В объявлении было сказано, что сегодня на железных дорогах Сицилии забастовка и поезда не ходят, но завтра забастовка закончится и что железнодорожники требуют повышения зарплаты минимум на 30%.

Такси приехало за нами через полчаса и доставило на автобусную станцию, где никто не бастовал, но билеты были только на самый поздний рейс.

– Может, рванем автостопом? Папа с мамой рассказывали, что автостопом можно доехать куда угодно. Помнишь, они показывали нам свои фотки, ну, когда были молодыми? – спросила Настя у брата.

– Купим билеты и поедем на автобусе, – ответил он, направляясь к окошку кассы и одновременно протягивая руку за кошельком.

До вечера мы успели сходить в Ломбардский замок, в музей истории и главный городской собор, пока Настя не заявила, что никуда больше не пойдет, потому что у нее болят ноги, и вообще мы надоели ей со своим занудством и церквями.