Магия шипов - [10]

Не дожидаясь ее реакции, он повернулся, чтобы оценить масштабы разгрома. И спустя минуту раздумий поднял руки и произнес набор слов, от которого у Элизабет зажужжало в ушах, а мозг буквально вывернулся наизнанку. Пораженная, она поняла, что чародей говорил на енохианском. Он не был похож ни на один язык, который она слышала прежде. Элизабет показалось, что какие-то слова были ей знакомы, однако в тот момент, когда она попыталась повторить их у себя в голове, буквы ускользнули из ее сознания, оставляя за собой лишь оглушительную пустоту, подобную тишине после оглушающего раската грома.

Слух вернулся к ней с шелестом шуршащей бумаги. Горы рассыпанных гримуаров начали исчезать. Один за другим они поднимались в воздух, паря перед раскинутыми руками чародея посреди вихрей изумрудного света. Они крутились и переворачивались, меняясь местами и сортируясь в алфавитном порядке, в то время как позади них книжный шкаф с мучительным треском восстанавливал свое прежнее состояние. Поломанные полки снова становились целыми, гримуары возвращались на свои места. Пара упрямых книг поменялась местами в последнюю секунду.

«Магия, – пронеслось в голове у Элизабет. – Так вот как она выглядит».

И, прежде чем остановить себя от этой мысли, она подумала: «Это прекрасно».

Она никогда не позволила бы себе произнести подобное вслух. Такое чувство граничило с предательством по отношению к Великой библиотеке и ее клятве. Однако часть ее противилась мысли о том, что, будучи примерной ученицей, Элизабет должна закрыть глаза и притвориться, что не видела всего этого. Как мог хранитель бороться против того, о чем не имел представления? Определенно, было бы гораздо правильнее сойтись лицом к лицу со злом, чем трусливо прятаться от него, избегая возможности научиться чему-то новому.

Изумрудные искры все еще танцевали посреди книжных полок. Элизабет подошла поближе, чтобы дотронуться до гримуаров, и почувствовала прикосновение магии, такой светящейся и покалывающей кожу, словно она опустила руки в ведро с шампанским. К ее удивлению, это не доставило никакой боли. С ее телом не произошло ровным счетом ничего – руки не поменяли цвет и не съежились, как чернослив.

Когда она отвела взгляд, чародей так изумленно смотрел на нее, будто у Элизабет выросла вторая голова. Было очевидно: он ожидал, что она испугается.

– Откуда этот запах? – спросила она, осмелев.

Мужчина моментально растерялся.

– Что?

– Этот запах жженого металла. Это магия, не так ли?

– А. – Морщина проявилась между его темными бровями. Возможно, она хватила лишнего. Но он продолжил: – Не совсем. Иногда этот запах появляется в месте, где совершается магия, но только если заклинание очень сильное. Фактически это запах не магии, а реакции, которая возникает между материей Потустороннего мира, демонического, и нашего.

– Что-то вроде химической реакции? – уточнила Элизабет.

Он посмотрел на нее еще более странно.

– Именно так.

– Этому есть название?

– Мы называем это «эфирным горением». Но как ты вообще…

Его прервал стук в дверь.

– Мы готовы, Магистр Торн, – послышался голос Наставницы из-за двери.

– Конечно, – ответил он. – Одну минуту.

Чародей оглянулся на Элизабет, будто ожидал, что она растворилась словно мираж в тот же миг, как он отвернулся. Его светлые глаза буравили ее. На долю секунды ей показалось, будто он намерен сделать что-то большее – произнести прощальное слово или наслать на нее проклятье. Она сжалась, готовясь к худшему. Вдруг тень прошла по его лицу, и глаза закрылись. Он развернулся на каблуках и направился к двери, не произнеся ни слова, напомнив ей тем самым, что он – магистр, а она – скромная библиотечная воспитанница, недостойная его внимания. Она скользнула обратно за книжную полку, затаив дыхание. Рука высунулась и схватила ее.

– Элизабет, ты с ума сошла! – прошипела Катрин, появляясь из темноты книжных полок. – Не могу поверить, что ты к нему прикасалась. Я уже приготовилась выпрыгнуть отсюда и поколотить его одним из этих гримуаров. Итак? Каков твой вердикт?

Элизабет была вне себя от возбуждения. Она улыбнулась, а потом, по неведомой для самой себя причине, рассмеялась.

– Никаких остроконечных ушей, – выдохнула она. – Вполне обыкновенные уши.

Внезапно дверь в читальный зал со скрипом отворилась. Катрин зажала рукой рот Элизабет, чтобы приглушить ее смех. И сделала это вовремя – за дверью стояла Наставница. Она была по обыкновению сурова, а вихрь рыжих волос горел словно расплавленная медь на фоне темно-синего одеяния. Она окинула взглядом комнату и застыла. Спустя секунду беглого осмотра ее взгляд безошибочно отыскал и задержался на Элизабет, стоявшей позади полок. Та застыла, но Наставница не произнесла ни слова. Один уголок ее рта дернулся, оттягивая шрам на щеке. Затем дверь с таким же скрипом затворилась, и они с магистром исчезли.

Глава четвертая

Визит магистра ознаменовал последнее волнующее событие сезона. Под натиском палящей жары наступило лето. Вскоре после этого библиотеку охватила Корешковая эпидемия, которая оставила всех измученными, абсолютно несчастными и вынужденными на протяжении недель массировать корешки гримуаров с пахучими мазями. Элизабет была поручена забота о гримуарах Второй ступени под названием «Декреты Бартоломью Траута», которые приобрели привычку вызывающе дергаться всякий раз, когда видели ее приближение. К тому времени как над Саммерсхоллом разразилась первая осенняя гроза, она уже не могла и смотреть на все эти баночки с мазями. Все, чего ей хотелось – рухнуть в постель и проспать несколько лет.