Магия ранит - [27]

Дизайнер ресторана «Лас-Колимас», вероятно, был одновременно страстным поклонником архитектурных стилей ранних ацтеков и сети забегаловок «Тако Белл». Ресторан представлял собой аляповатую мешанину ярких кабинок, пестрых пиньят и искусственной зелени. Декоративная полка с шеренгой из искусственных черепушек прекрасно имитировала ацтекские цомпантли[3]: правда, здесь она увенчивала буфетную стойку с готовыми блюдами.

На подоконниках, между восковыми фруктами, вываливающимися из плетеных рогов изобилия, притулились терракотовые фигурки языческих божков.

Обстановка – чепуха. Стоило войти внутрь, как тебя окутывали восхитительные ароматы. Я прибавила шагу, миновав торчавшего у кассы пятифутового глиняного уродца, долженствующего изображать Шочипилли, принца цветов. Мне наперерез бросилась рыженькая официантка.

– Извините, вы – Кейт? – спросила она, ослепительно улыбнувшись.

– Да.

– Вас там ждут. Сюда, пожалуйста.

Когда мы проходили мимо буфетной стойки, я услышала мужской голос, интересующийся:

– А кетчуп можно?

Такое вы встретите только на Юге.

Девушка подвела меня к угловому кабинету. Там уже сидел доктор Крест, изучающий меню.

– Док, я ее поймала! – возвестила официантка.

Посетители за соседними столиками синхронно уставились на меня. Будь в ресторане поменьше народу, придушила бы дурынду на месте.

Крест оторвался от меню и одарил рыжую улыбкой.

– Надо же, вы не забыли. – В голосе прозвучало удивление. – Спасибо, Грейс.

Та хихикнула:

– Позовите меня, если что понадобится.

И она удалилась, отчаянно виляя бедрами. Сроду бы не подумала, что столь костлявой задницей можно такое вытворять, а вот поди ж ты.

Я села.

– Приближается буря, – произнес Крест.

– Ты здесь только пять минут, а официантки уже строят тебе глазки. Наверное, у тебя талант.

Он развернул салфетку, достал нож с закругленным кончиком и приставил лезвие к своей грудной клетке.

– Вовсе нет, – заявил док, размахивая довольно острым на первый взгляд ножом. – В большинстве своем люди относятся к официанткам хуже, чем к собакам. Мол, раз они приносят клиентам еду и ждут чужих приказаний, они – низшие существа, которых можно безнаказанно втаптывать в грязь.

Я забрала у хирурга ножик, пока Крест что-нибудь себе не отсек, и положила на стол.

Вернулась рыжеволосая Грейс, одарила нас очередной улыбкой и осведомилась, готовы ли мы сделать заказ. Я обошлась без ее консультации по поводу фирменных деликатесов. Крест на чистейшем испанском попросил чурраско[4] и чимичурри[5]. Грейс уставилась на него и захлопала ресницами.

– Кажется, он желает филе-миньон в чесночном соусе с петрушкой, – встряла я. – По особому рецепту шеф-повара.

Ее мордашка прояснилась.

– Что будете пить?

Мы оба заказали воду со льдом, и девица вновь отчалила, покачивая кормой.

Крест поморщился.

– Что? Внезапная смена парадигмы? – спросила я.

– Не терплю некомпетентности. Она работает в ресторане латиноамериканской кухни и обязана знать хотя бы названия блюд и то, как они произносятся. Возможно, бедняжка старается изо всех сил… – Он огляделся. – Надо сказать, местечко не слишком вдохновляет на задушевные разговоры.

– Не нравятся мои вкусы?

– Не очень.

Я пожала плечами.

– Ты какая-то… враждебно настроенная.

Но фразу он произнес отнюдь не сердито. Напротив, в его голосе прозвучало веселье.

– Полагаешь, я должна была выбрать спокойное заведение с изысканной обстановкой, подходящей для бесед тет-а-тет?

– А ты ведь могла бы.

– Зачем? Ты сам навязался, почему бы мне хотя бы не поесть вкусно?

Он сделал другую попытку:

– Я никогда прежде не встречал такую, как ты.

– Что совсем неплохо. Люди, подобные мне, не любят, когда им садятся на шею. Мы способны и ноги нахалам переломать.

– Неужели? – Крест усмехнулся.

Никак он со мной флиртует?

– Что?

– Переломать мне ноги.

– Да. При определенных обстоятельствах.

– У меня коричневый пояс по карате, – его, похоже, забавлял мой образ «сильной и независимый женщины». – Мы могли бы провести учебный бой.

Любопытно! Я расплылась в психопатической ухмылке, жахнув разом из всех стволов:

– Коричневый, значит? Ух ты! Но не забывай, я зарабатываю на жизнь, ломая ноги другим, зато ты…

– Чиню носы? – перебил он.

– Я хотела сказать, штопаешь трупы, но ты прав, твой пример мне нравится больше.

Мы улыбались друг другу.

Тут к нашему столу причалила Грейс с двумя тарелками. На сей раз она не успела осчастливить дока акульим оскалом: ее позвали.

– Слушай, а здесь отлично кормят, – заявил Крест, попробовав того-сего.

«И дешево», – мысленно добавила я, состроив гримасу: мол, а тебе что говорили!

– Если ты пообещаешь не ломать мне ноги, я брошу потуги произвести на тебя впечатление.

– Идет. Где выучился испанскому?

– У отца. Он бегло говорил на шести языках, а сколько понимал – Бог весть. Мой папа был антропологом старой закваски. Мы с ним два года провели в Мексике. Жили около храмового комплекса Темпло Майор.

Приподняв бровь, я взяла бутылочку с острым соусом, стилизованную под фигурку божка, и поставила перед доком.

– Тлалок, – тотчас угадал он. – Бог дождя.

– Расскажи про Темпло Майор.

– Ну… там было жарко и пыльно.

Он поведал мне о своем отце, старавшемся понять давно умерших людей, о восхождении по бесконечной лестнице на вершину сооружения, туда, где на мир взирали два капища. В те годы он иногда спал под бескрайним небом у резных стен пирамиды и ему снились жуткие жрецы… Каким-то образом его голос перекрыл ресторанный гул, превратив болтовню завсегдатаев в белый шум. Это было столь замечательно, что я могла бы поклясться, в нем есть некая магия, хотя от дока не исходило ни намека на силу. Вероятно, то было человеческое волшебство, порожденное обаянием и дружеской беседой, которое я часто недооценивала.