Магия крови - [15]

Из очага бедняков несло луком. Как я ненавидела все это! Я ненавидела Филиппа за то, что он заставлял меня вспоминать прошлое, и я поклялась своей бессмертной душой, что никогда снова не стану так жить.

Я гнала прочь от себя тяжкие мысли и представляла нас актерами на темной сцене. Я и мой Просперо — мы собирали кровь для полуночных ритуалов. Хотя мы брали у каждого совсем немного, я представляла, как миска, которую я держала, становилась все тяжелее и под конец мои руки начинали дрожать от усилий. Я разливала кровь по банкам, лежавшим в кожаном саквояже Филиппа, помечая каждую этикеткой с надписью чернилами разного цвета. Буква означала недуг, а цвет — его стадию. Дома я приносила банки в лабораторию и расставляла их по болезням.

Однажды в полдень я была в лаборатории и наблюдала за тем, как медленно расслаивается кровь. Это выглядело очень странно, и я никак не могла понять, почему то же самое не происходит в нашем организме.

Вошел Филипп, весь взмокший, с испариной на лбу. Он меня не заметил, так как я стояла в неосвещенном углу. Филипп зевнул, хрустнув челюстями, и бессильно опустился в кресло, стоявшее у его письменного стола. Окна были наглухо закрыты шторами, горели всего две газовые ламут — я всегда предпочитала слабое освещение. Откинувшись в кресле, он прошептал: «Я никогда этого не найду».

Почти против собственной воли я двинулась к нему. Я потерлась о его плечи, подражая миссис Уилок, которая делала нечто подобное, когда на фабрику по пятницам заглядывал ее муж.

— Джозефин, — удивленно произнес Филипп, взяв мою руку, — а я и не заметил, что ты здесь, дитя мое.

Склонившись к нему, я принялась целовать его пальцы. Я не ребенок. Я его воздушная фея.

Не отпуская моей руки, он заставил меня посмотреть ему в лицо:

— Тебе не страшно жить со мной? В этом доме тьма и повсюду кровь…

Я лишь рассмеялась в ответ.

Все еще держа меня за руку, он встал с кресла. Пальцы его были холодными. Мы вместе подошли к одному из длинных столов, на котором был начертан круг; по всей линии окружности виднелись какие-то темные пятна, сквозь которые просвечивали волокна столешницы. Филипп взял кусок мела и начертил круг побольше, после чего соединил оба изображения линиями, а в центре написал незнакомую мне букву.

— Дай мне твой носовой платок.

Я вынула из кармана юбки лоскут ткани, который он подарил мне в первую неделю пребывания в его доме. В углу была вышита маленькая бабочка с желто-голубыми крыльями.

— Спасибо.

Филипп накрыл платком букву таким образом, что бабочка оказалась сверху. Он зашептал что-то на незнакомом языке; два слова повторялись снова и снова. Затем он протянул мне руку, и я взяла ее.

Он вытащил кинжал — тот самый, которым отрезал мне волосы, и сказал:

— Не бойся меня, Джозефин. Я собираюсь показать тебе, на что ты способна.

Я сжала челюсти, стараясь не обращать внимания на боль, скрутившую желудок. Пальцы мои задрожали, и я растопырила их. Филипп коснулся лезвием указательного пальца, и я тихонько захныкала. Замерев, он терпеливо посмотрел мне в глаза.

— Пожалуйста, прошу вас, покажите, мне, — зашептала я.

Быстрым, движением он порезал мне палец, и я закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Капля крови медленно набухла и скатилась на платок. Бабочка стала красной.

Филипп прошептал мне в самое ухо:

— Наклонись и скажи ей: я отдаю тебе свою жизнь.

Мы стояли почти вплотную друг к другу — так близки мы не были еще никогда. Его темные глаза, казалось, поглотили весь свет. Я дышала прерывисто, понимая, что именно здесь и должна быть и для меня нет ничего дороже его любви. Я опустила голову и произнесла:

— Отдаю тебе свою жизнь, маленькая бабочка.

И бабочка вспорхнула с ткани, живая и игривая. Я отпрянула и не упала только потому, что Филипп обнимал меня. Мое сердце билось так же часто, как мелькавшие в воздухе крылья бабочки. Я и сама, казалось, взлетела, хотя и находилась на земле, в объятиях моего Просперо.

— Кровь, Джозефин, это жизнь и энергия, — сказал он, наблюдая за трепетным созданием. — Некоторые, такие как я и ты, владеют силой Бога и его ангелов.

В свете газовых ламп крылья бабочки казались то голубыми, то золотистыми, то розовыми.

Глава девятая СИЛЛА

После ужина я незаметно пробралась в свою комнату и стала дожидаться, когда бабушка Джуди ляжет спать. Риз отправился на пробежку, так что, когда он вернется, я смогу потихоньку спуститься вниз и доказать ему, что магия существует.

А пока я перечитывала воскрешающее заклинание и повторяла про себя всю последовательность действий, меряя комнату шагами и временами поглядывая на развешанные по стенам маски. Так я все больше погружалась в себя.

Наконец громко хлопнула входная дверь — вернулся Риз. Тяжело топая, он пошел в душ; на часах было почти девять вечера.

— Спокойной ночи! — крикнула сверху Джуди.

— Спокойной ночи! — ответила я ей и тут же услышала приглушенный шумом воды голос Риза.

Через некоторое время вода стихла, и брат прошел в свою комнату. Я приблизилась к окну и, прижавшись лбом к холодному стеклу, вгляделась в темноту двора. Люминесцентный фонарь, висевший над входной дверью, освещал желтым возвышающийся у крыльца клен, уже сбросивший с себя все листья, которые были собраны в аккуратные разноцветные кучи. Я представила себе, как вдыхаю в них жизнь, заставляю их танцевать в воздухе, словно бабочек, и возвращаю их ветвям. Клен, покрытый огненно-красными листьями, стоящий у нашего крыльца до самой весны, будет представлять потрясающее зрелище на фоне белого снега и серых деревьев!