Магия крови - [17]

— Но это не значит, что кровь не наделена магическими свойствами.

— Силла, кровь — это просто протеин, то есть белок, кислород, гормоны и вода. Если она обладала какими-нибудь магическими свойствами, мы бы об этом знали. Наверняка кто-нибудь открыл бы их.

— Как раз отец их и открыл.

Риз покачал головой; в свете свечей его лицо походило на театральную маску — как раз такую, как я представляла совсем недавно.

— Все это попросту символизм. Гак действует психология: ты концентрируешься на том, чего хочешь добиться, и все получается.

— Как ты можешь так говорить, лишь пролистав несколько страниц? Ты обманываешь себя — видишь то, что хочешь видеть.

— А ты разве нет?

Я гордо выпятила подбородок и сжала руки с такой силой, что почувствовала нестерпимую боль от колец, врезавшихся мне в пальцы.

— А я и не знала, что ты столько знаешь о старинной народной магии, — произнесла я наконец.

Брат не ответил, а только сильнее сжал челюсти. Даже при слабом свете я заметила, как дергаются мышцы его лица.

— Риз?

Он пристально посмотрел на меня:

— У отца было несколько книг об этом.

Я промолчала.

Мертвые листья метались вокруг нас, подгоняемые бешеным ветром. Мелкие кристаллы соли шевелились, но круг по-прежнему оставался целым.

— Риз, — начала я и потянулась, чтобы коснуться его. Он по-прежнему сжимал в руках книгу. — Это удивительно, но не ужасно. Это заставляет твою кровь бежать быстрее, согревает тебя, зовет, придает тебе сил…

Он нахмурился еще сильнее:

— Ты все о том же.

— Да. — Я оторвала его руку от книги, и наши пальцы сплелись. — Просто пройди со мной через это. На несколько мгновений забудь о своей злобе на отца. Согласна, он это заслужил, но… сделай это ради нас. Ради меня. Ну, пожалуйста. Просто притворись, ты ведь можешь…

Брат посмотрел мне в лицо, и на этот раз я не опустила взгляда, а лишь сильнее сжала его руку, такую же холодную, как моя.

— Господи, да ты же выглядишь в точности как он. Тот же взгляд, что у него, — прошептал он, жадно изучая мое побледневшее лицо.

Я почувствовала, как все мое существо наполняется тоской и безысходностью.

— Ну, давай, моя пчелка, — прошептал брат.

Мне сразу стало легче.

— Сейчас… — откликнулась я, — просто положи птицу в центр соляного круга.

Скелет воробья был настолько хрупким и неустойчивым, что положить его можно было, лишь расправив косточки крыльев. Меня всегда интересовало, почему Риз сделал птице такие большие глазницы. Брат прервал мои раздумья:

— Череп — это как бы одна из твоих масок. Но эта маска всегда прикрыта твоим лицом.

Я положила возле скелета голубые и серые перышки, которые остались у Риза после работы; это были перья той самой мертвой птицы, найденной на ступеньках перед домом. Возможно, скелет воробья все еще помнил порывы ветра, раздувавшие его перышки. «Симпатическая магия», — с надеждой подумала я.

Отойдя от Риза, я обошла соляной круг и села так, что мы оказались напротив друг друга, а скелет воробья, лежащий в центре, находился между нами. Я раскрыла перочинный ножичек и приложила лезвие к ладони. Сейчас передо мной был не листок, а нечто более сложное, и наверняка мне потребуется больше крови, чем можно добыть из пальца. Я не могу рисковать. Я должна доказать Ризу, что магия существует. Закусив губу, я приготовилась почувствовать боль, это было самой неприятной частью ритуала. Но я понимала: необходимо чем-то жертвовать ради того, чтобы вдохнуть жизнь, к тому же я не хотела выказывать страха перед братом.

Я полоснула лезвием по ладони.

Брат вздрогнул и изумленно уставился на алые капли, выступившие на моей бледной коже.

Я не обращала на него внимания, поглощенная собственными ощущениями. Кровь, темная и мерцающая в пламени свечей, стекала с моей ладони. Я прижала лезвие к ладони, усилив поток. Боль, пронзившая запястье, подбиралась к предплечью — мне казалось, будто мою руку обматывают колючей проволокой.

— Силла, скорее. Твою руку надо немедленно перевязать, — произнес Риз.

— Не волнуйся, все в порядке.

Я глубоко вдохнула, стараясь заглушить боль. Слезы застилали мне глаза. В воздухе позднего октябрьского вечера чувствовался запах горелых листьев. Склонившись над скелетом, я направила струйку крови на желтоватые кости, и кровь, словно краска, растеклась по ним. Я представила, как скелет обрастает мышцами, сухожилиями, плотью и перьями. Представила птицу воскресшей и поющей для нас. Затем я прошептала:

— Ago vita iterum.

Наклонившись так низко, что мои губы оказались в нескольких дюймах от костей, я на выдохе снова и снова произносила эти непонятные для меня латинские слова.

— Ago vita iterum. Ago vita iterum. Ago vita iterum.

С каждым повторением с моей ладони стекала увесистая капля крови. И вот я почувствовала действие магии: руку стало покалывать, словно ее окружил рой пчел. Я немного отстранилась.

— Силла… — Голос брата был слабым и дрожал. Он схватил мою руку и сжал ее.

А скелет вдруг затрепыхался. Крылышки дернулись и расправились, как будто вся конструкция вот-вот должна была оторваться от земли. Кости обросли мышцами, а затем покрылись густыми перьями, и в глазнице образовалось глазное яблоко. Я изумленно наблюдала за оживающей птицей. Пальцы Риза судорожно сжались. Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Мне хотелось петь, смеяться и кричать от радости.