Магия Изендера - [52]

Вот тут-то я и резал по ней медвежьим когтем и полосовал до тех пор, пока он не сплющился и не вытянулся в длину почти вдвое и тогда я принялся рубить её теперь уже двухлезвийной глефой, как гребец-байдарочник. Визжала эта тварь, как скаженная и вскоре стала сереть. Вот тогда-то я и нанёс по ней удар огненными шарами. На то, чтобы уничтожить смоляную ловушку, у меня ушло около часа, зато я осушил болото вокруг неё, причём основательно. Когда я направился к тому месту, где мы с Сокки влипли в смолу, то увидел, что мелкое озерцо было полностью осушено и что вода даже не заполнила нору смоляной ловушки полностью. Воткнув лезвие глефы в ил, я убедился, что он очень плотный и вязкий. В ассортименте магических заклинаний огня, почерпнутых Виктором у Левия, имелось такое, которое превращало плазменные шары в жидкий огонь и я решил попробовать подсушить или с его помощью.

В итоге уже через полчаса я был вынужден ретироваться, так как перестарался и ил вообще чуть было не расплавился, из-за чего начавшая зеленеть кочка загорелась. Зато я теперь знал, как проложить дорогу к хижине тёти жабы. Когда спекшийся в камень ил остыл, а кочка перестала дымиться, я без особых помех добрался до следующей смоляной ловушки и её постигла та же участь. Всего в этот день я уничтожил восемь ловушек и проложил через болото два километра отличной дороги. На холм я вернулся весь в саже и от меня так воняло дымом, что Сокки недовольно фыркнул. Зато ночь прошла спокойно и наутро мы отправились в путь. Мой конь шел позади меня метрах в ста пятидесяти и мы оба были постоянно настороже.

Как только я добрался до очередной ловушки, на этот раз очень большой, началась нудная и грязная работа, которая продлилась полторы недели, пока мы не вышли на твёрдую землю. Это было подножие довольно высокого холма шириной километров в семь, со склонами, изрезанными извилистыми оврагами. Хозяйки Лингийского болота нигде не было видно. Она почему-то не хотела с нами общаться, хотя мы шли к её логову с таким упорством, буквально не щадя своих сил. Вообще-то вкалывать пришлось всё это время мне, а Сократ просто переходил от одного места, где я устанавливал для него ясли с конскими харчами и магическую поилку, к другому. Я тоже приноровился уничтожать магические ловушки всего за пять минут. Сняв второе лезвие глефы и привязав к приделанному к рукояти кольцу репшнур, я просто подбрасывал её высоко вверх и, применяя заклинания магии воздуха, с силой вонзал в самый центр, но дожигать этих тварей огненными шарами всё равно приходилось.

Когда ранним утром мы добрались до жабьего острова, то уже через полчаса я смог сесть в седло и, не долго думая, принялся методично обстреливать его плазменными ядрами, выбрасывая их с обеих рук, как из мортиры. Стрелял я с изрядной частотой и очень долго, часов пять, забрасывая ядра как на вершину холма, так и на другую его сторону. Жаба упорно хранила молчание. По всей видимости она решила поступить как тот дракон, который, завидев злобного рыцаря, заперся в своей пещере и терпеливо выслушивал в свой адрес потоки брани и оскорблений, а когда рыцарь, сорвав глотку, уехал, высунулся, усмехнулся и сказал: — "Ну и что с того, что я такой-сякой поганец и всякое разное, зато живой". Сократ относился ко всему с олимпийским спокойствием, я тоже не рвал сердце на части и когда счёл, что артподготовка была достаточной, поскакал на холм.

Может быть на нём и были какие-то магические ловушки, но их либо разрушило взрывами, либо мы их просто объехали стороной. Во всяком случае весь холм был усеян воронками диаметром метра в три и глубиной в полметра, и дымился. Его поверхность была неприятного тёмно-бурого цвета и на нём я не увидел ни единой травинки. Чем все эти годы питалась Хозяйка Лингийского болота я пока что так и не выяснил, но подозреваю, что другими жабами и потому тех было так мало. Выехав на вершину холма, я внимательно огляделся и, подумав самую малость, сообразил, что зря это сделал. По всей видимости у жабы имелась пещера и мне нужно было просто объехать остров по кругу, что я и сделал. Времени до вечера было ещё целых пятнадцать часов. Менее, чем через час я увидел здоровенный чёрный зев пещеры, спешился и, сняв с коня седло, принялся ему втолковывать:

— Сократ, я пойду спереди, а ты зайдёшь сзади. Поднимись на склон выше пещеры и стоя там. Как только я выманю жабу и приклею её к земле магией, нападёшь. Воткнёшь ей в задницу свой рог и сразу отскакивай назад. Нам нужно её сначала хорошенько измотать, а там она может быть и сама сдохнет. Только не лезь к ней в зубы.

Сокки всё понял, кивнул и молча поскакал в обход. Он действительно был поумнее некоторых моих знакомых, хотя многие из них командовали мною и другими моими друзьями. Дождавшись, когда мой конь выйдет на исходную позицию, я стал подниматься вверх по широкой, пологой ложбине. До меня доносилась из пещеры такая вонь, что было впору поднять вопрос о запрете химического оружия, но я, похоже, уже стал привыкать и к этому. Время от времени я постреливал в пещеру плазменными шарами, но не злоупотреблял их калибром и вскоре разозлил-таки великую жабу и та с громовым рёвом выпрыгнула из своего укрытия, да ещё и пустила в ход своё самое опасное оружие — длинный, клейкий язык. Эта старая сволочь просто поджидала меня, но я ведь ждал именно этого и потому остановился.