Магия Голоса - [45]

— И все же, руки ты мне не развязываешь, боишься меня, что ли?

— С чего ты взяла? — громко засмеялся он.

— Ну, а зачем тогда верёвки?

— Я люблю покорность. Мне нравится, что ты не мешаешь мне бессмысленным сопротивлением, чувствуешь себя, как и положено любой самке, беспомощной, полностью в моей власти. Но хватит болтать, еще одно слово и я снова тебя ударю, — сказал он, наваливаясь на меня всем телом и лизнув языком мои пульсирующие болью, окровавленные губы.

Вдруг, ужасно усиливая мою боль в разбитой губе, так, что в глазах вспыхнуло красное марево, орк стукнул меня по губам и зубам своими зубами. И, тут же, сполз с меня, отлетев куда-то в сторону. А я увидела стоящего надо мной Горуса. Его лицо было перекошено от ярости, грудная клетка часто вздымалась от тяжелого шумного дыхания, в руке он держал окровавленный кинжал.

Когда он опустился рядом на колени и перехватил кинжал над моей грудью, я с ужасом подумала — а меня-то за что? Но он, повернув меня на бок, одним движением рассёк верёвки на моих руках, одёрнул задранную рубашку, подхватил на руки и крепко прижал к себе.

Его объятья показались мне, в этот миг, такими тёплыми, надёжными, желанными, что я тоже крепко обняла его за могучую шею, с облегчением положив голову ему на плечо. Кажется, у меня появился ещё один настоящий друг-орк.

— Душа моя, он успел… обидеть тебя? — хриплым, взволнованным шёпотом спросил Горус.

— Нет. Только ударил по лицу… больно… — пожаловалась я.

Он в ответ зарычал так, что я почувствовала, как вибрирует его грудь.

В этот момент к нам подбежал Маркус с криком:

— Крошка, ты жива?

— Ага, — с радостной, но перекошенной от боли улыбкой ответила я.

Вслед за Маркусом, в поле моего зрения, появились Доркус, Жакос, Петрос и Такисарэль, который ещё издали прокричал:

— Зеленоглазка, с тобой всё в порядке?

— Да! — прокричала я в ответ и, по мере их приближения, уже спокойно добавила: — Только губы разбиты, резерв пуст, три дня петь не смогу.

— Ну, это мелочи жизни, — сказал Доркус.

— А Рона мы не взяли с собой, чтобы он, своими короткими ногами, нас не задерживал, — объяснил Жакос.

Каждый, из подбежавших парней, старался прикоснуться ко мне, подбадривающе погладить по голове или плечу. Горус не препятствовал, но каждый раз прижимал к себе сильнее. Ох! Классные у меня друзья, не бросят в беде!

— Чего с этим делать будем? — пнув ногой, неподвижное тело Вождя, спросил Петрос.

— Пусть здесь валяется, — зло ответил Горус.

— А он что, мёртвый? — с удивлением спросила я.

— Мертвее не бывает, — ответил Такисарэль.

Я, впервые, не почувствовала никакой жалости к убитому разумному. Так ему и надо, грязному, вонючему, бессовестному, жестокому дикарю.

Когда все неспешным шагом, стараясь отдышаться после бега, двинулись в обратный путь, я спросила:

— А как вы меня нашли так быстро?

— Я первый обнаружив твою пропажу, зайдя в кибитку, — начал рассказ Такисарэль: — Попытался почувствовать твое направление. Маркус, тем временем, рванул предупредить Горуса. Помчались мы за тобой вдогонку не сразу. Пока все собрались, пока я понял, в каком направлении следует двигаться, время потеряли. Твой Зов застал нас, когда мы были уже недалеко. Горуса накрыло так, что сбило с ног. Но он быстро очухался, хотя и шатался в первый момент. Зов очень помог, мы отклонились немного правее и проскочили бы мимо, потеряв время.

— Давай теперь я её понесу, — предложил Маркус Горусу, протягивая руки, но тот, опять, прижав меня к себе сильнее, рыкнул в ответ:

— Нет!

Когда мы добрались до нашей стоянки, я жалобно попросила Горуса:

— Очень хочу вымыться. Отпусти меня к реке.

— Я отнесу тебя, — согласился он.

У реки, поставив меня на ноги и придерживая за плечи, он серьезно спросил:

— Тебе помочь?

— Нет, я справлюсь.

— Ладно. Я буду тебя тут ждать, — сказал он, деликатно поворачиваясь к реке спиной.

Я тщательно себя оттёрла, смыв все омерзительные прикосновения Вождя, дрожа то ли от холода, то ли от пережитого ужаса. Отмывшись, вышла не берег. Ночную рубашку пришлось, просто, как следует вытрясти, на заклинание очищения не было Силы. Подойдя, тронула Горуса за плечо. Его бережные руки, вновь подхватили меня, прижав к горячей груди, согревая и успокаивая.

В кибитке Горус помог мне залезть в спальник и сел рядом на пол.

— Я посижу тут, — не то спросил, не то констатировал он. Взял меня за руку и осторожно коснулся губами моей ладони: — Пусть Духи предков пошлют тебе сладкие сны. — Сквозь накатившую дрёму я успела ещё услышать, как он шепчет: — Душа моя… я ведь впервые в жизни узнал, что такое страх… так испугался за тебя…

Проснувшись утром, обнаружила, что я одна в кибитке. Приведя себя в порядок, рассмотрела в походном зеркальце синяк на пол-лица. Вышла на улицу и увидела, что отряд воинов, убитого ночью Вождя, уходит и виден уже, темным пятном, далеко в степи.

Ко мне тут же подошёл Рон, спросив:

— Как ты, Ива?

— Хорошо. А ты знаешь, что тут происходит? — задала я встречный вопрос.

— Знаю. Рано утром Горус велел провести бой, среди желающих занять освободившееся место убитого Вождя. Хорошо, что ты спала и не видела этого безумия. В итоге, четыре трупа и новый Вождь. Правда, вначале были какие-то заморочки о нарушении их традиций. Раз Горус победил Вождя, он сам должен стать их Вождём. Отменить это, да и, вообще, проводить бои между претендентами, за место своего Вождя, может только Владыка. Но Горус как-то их убедил. Сказал, что Владыки рядом нет, так что до возвращения из набега в Большую Орду будет так, как он решил. И сейчас, весь тот отряд ушёл в степь, в набег.