Магистральный канал - [44]

— Павлик, не бузи, — тихо, но строго сказал Захар Петрович. — Это же игра, шутка. Садись, Павлик, на место.

Но Павлик не сел на место. Он кинул пиджак в угол, на пианино, и стал засучивать рукава рубашки.

— Хорошенькое дело — сядь на место. Он теперь уедет и будет во всех колхозах и городах похваляться, что его боятся все комсомольцы «Зеленого Берега»… А тебе, Сергей, позор, что поддался…

— Повоюй ты! — откликнулся обидевшийся Сергей. — Ты на год моложе. А у меня уже… усы начинают расти…

За эту шутку публика простила Сергею его поражение и напряженно стала следить за дальнейшим развитием событий. И только теперь многие заметили, что Павлик уже не просто подросток, а вполне взрослый парень, с хорошо развитой мускулатурой, с упрямым, решительным взглядом серых глаз. И некоторые закричали, называя его не ласкательным, а полным, как и полагается называть солидного мужчину, именем:

— Не подведи, Павел! Клади товарища Грозного по всем правилам!

Но постоять Павлу за честь колхозных комсомольцев не пришлось. Причиной тому был все тот же заведующий клубом Белый.

— Павлик, не дури, — зашептал он, как только Павел стал в позу. — Ты задерживаешь артистов, и они опоздают на поезд. При чем тут честь? Они ведь такие же самые комсомольцы: и товарищ Вася Коленик и Коля Зенкевич.

Павел все еще недоверчиво оглядел, словно вылитую из бронзы, фигуру Грозного, а попросту Коли Зенкевича. Потом шагнул вперед и пожал великану руку.

— Это я пришел… поблагодарить вас, товарищи, за выступление. Приезжайте к нам почаще… И ты, Коля, и ты, Вася…

Таким был Павлик Дераш, которого звал председатель. Таким был Павлик Дераш, услышав имя которого, усмехнулся непобедимый Иван Сорока, заулыбались колхозники. Ведь тогда в клубе многие считали, что Павел попросту побоялся испробовать свою силу, а испугавшись, сказал, что он пришел на сцену совсем с другой целью.

Когда началась осушка болота, Павел и тут объявил, что комсомольская бригада пойдет впереди всех. Что пусть, мол, Иван Сорока особенно не кичится тем, что он бывалый, опытный землекоп. Найдутся и среди молодежи парни, за которыми Сороке нелегко будет угнаться…

— А, что там говорить, — отвечал на это Иван Сорока. — Видали мы твоих хлопцев, когда они с артистами воевали… Так и теперь будет. Не хвались ты, браток, а попробуй. Покажи свою хватку на работе.

— И покажем. Подумаешь, какая механика — болото копать.

— Посмотрим.

— Смотри себе на здоровье, дядька Иван…

В первый день ребята еле-еле выполнили норму, в то время как Иван Сорока дал две. На второй день комсомольцы дали полторы нормы, а старый землекоп три с половиной. На третий день он пообещал показать всю свою силу и умение и окончательно посрамить молодых, которые слишком легко бросаются словами направо и налево.

А молодежь болезненно переживала свое отставание. Многие попали на такую работу впервые, у многих в первый же день появились на ладонях мозоли. Особенно волновался Петька Гопанец. То он копал торф быстро, как машина, часто даже не замечая, сколько этого торфа на лопате, то вдруг чувствовал во всем теле слабость и садился надолго отдыхать, с тревогой поглядывая на Ивана Сороку, который вырвался вперед еще метров на пять.

— Ты спокойнее, — говорил ему Павел. — Набирай полную лопату и кидай ровно.

— А ты чего прицепился? Других учишь…

— И сам учусь. Я, Петька, подсмотрел один секрет. И вот завтра попробую. Надо только старика Устина уговорить еще раз постучать молотком по лопате. Сантиметра на три шире сделать.

Уже кончался день, а Павел Дераш все еще не вылезал из канавы. Напрасно кричал ему Петька Гопанец, что старики давно окончили работу, что время шабашить и комсомольской бригаде. Павел как будто не слышал его голоса и все кидал наверх широкие пласты земли. И ребята, которые вылезли было из траншеи, снова взялись за лопаты.

— Докопаем вон до того знака и тогда пойдем домой, — обратился Павел к членам своей бригады.

— Ты что, ошалел?! Ведь ночь же на дворе! — чуть не плача, крикнул Петька Гопанец. — У меня руки сомлели… Я имею право на отдых? A-а? Имею?

— Вылезай из канавы, жаба, — спокойно ответил Павел и снова, почти уже на ощупь, продолжал копать.

Ребята знали, что Павел и в самом деле не вылезет из канавы до тех пор, покуда не дойдет до обозначенной по его плану межи, и потому с большей энергией принялись за работу. Не бросать же товарища одного на болоте. Хоть и ясно теперь стало, что им уже не догнать Ивана Сороку, старого опытного землекопа, что только несерьезный человек решил бы вызывать его на соревнование… В трудном, суровом испытании сил комсомольцев победили старики… Комсомольцы выполнили план почти на час позднее…

Если Иван Сорока возвращался домой в веселом и бодром настроении, то Павел Дераш шел молча, чертыхаясь каждый раз, когда усталые ноги цеплялись за корни или погружались в трясину. Перед глазами его все время маячило довольное лицо Сороки, с хитро прищуренными глазами, с форсисто закрученными усами. Мелькала, словно молния, лопата Ивана Сороки…

И вот сегодня Иван Сорока снова появился на своем участке и с видом победителя стал отмерять на болоте дневную норму. Сегодня он добавил себе еще пять метров и, довольный, вогнал в торф ольховый колышек. Но не успел он взяться за лопату, как возле него оказался Павел Дераш.