Магический мир философии - [13]

Мне хотелось бы закончить свое маленькое размышление о Влюбленности на мажорной ноте. Конечно, влюбленность подстерегает много опасностей, впрочем, как и любовь, разрушимость которой описал Ж.-П. Сартр в «Бытии и ничто», и тем не менее люди влюбляются и любят, это нисходит на них как дар, и дар этот никто не в силах отвергнуть. Как бы ни были опасны «волшебные очки», какими бы разочарованиями они ни грозили, само их существование – благо. Именно они раскрывают нам творческие кладовые нашей души, создают самые сильные и светлые наши переживания, те, что остаются с нами всегда, до конца, до заката. Да не оскудеет в душе благословенный источник, да не будут властны над ним удары судьбы, повседневность и годы!

1994 г.

3. Проблема вымысла: между фикциональностью и реальностью

Проблема вымысла, поставленная в начале ХХ века в книге Ганса Файхингера «Философия как если бы» (Die Philosophie Als Ob), по сей день периодически привлекает к себе внимание исследователей, вызывая к жизни различные версии как темы, так и ее решения. Такой интерес не случаен: вопрос о фикциях, циркулирующих в текстовом поле культуры, это вопрос о «реальном» с одной стороны, и «фикциональном», «ирреальном», «обманном», «лживом», «фантазийном» – с другой. Можно сказать, что, по существу, анализ миров «как если бы» – это вариант прочтения темы истины в рамках рассмотрения коммуникации через призму дискурса. Что «настоящее» подлинное в наших культурных и повседневных текстах, что соответствует картине мира и картине событий, а что – вольное или невольное искажение, кривое зеркало, намеренная выдумка? Возможно, выдумка полезная, прагматически оправданная, весьма практичная, но все же выдумка… Чему верить, чему не верить? На что можно положиться, а что поместить в разряд искусных побасенок, прекрасных для развлечения и поучения, но эфемерных, теряющих свою онтологический «вес» при сличении их с тем, что рассматривается как реально существующее? Как недоверчиво спрашивает один из персонажей М.Горького: «А был ли мальчик?»

Задав эти вопросы, я могу смело зафиксировать, что вопросов здесь больше, чем ответов. Фактуальность, придающая бытийную достоверность содержанию текста, несомненно, отличается от фикциональности, только не совсем ясно, что означает каждое из этих понятий, ибо у разных авторов тема получает разные трактовки. Что понимается под фикцией? О каких фактах идет речь? И, таким образом, где критерии вымышленного и существуют ли они вообще?

Эти вопросы важны для нашего рассмотрения в силу того, что меня, как автора статьи, интересуют как раз те случаи в обычной жизни и в сфере документов духа, когда границы фактуального (реального) и фикционального размыты, и следует искать особый эпистемологичеcкий и коммуникативный инструментарий, который позволил бы с некоторой долей уверенности судить о достоверности рассказанного (описанного). Однако к ним мы сможем обратиться, лишь предварительно разобравшись в методологических позициях исследователей и выбрав, таким образом, свои собственные.

Различные подходы к пониманию вымысла

Итак, какое понимание фикционального и фактуального можно принять, чтобы различать их в психологических документах и текстах культуры?

Прежде всего нужно заметить, что позиция основателя «философии как если бы» Ганса Файхингера представляется мне весьма неконкретной, помещающей в «фикциональный мир» львиную долю феноменов внутренней жизни и культуры. Характеризуя книгу Файхингера, которая была переиздана в Германии в 2007 году, Д.Смилянич пишет, что после общих замечаний в тексте «Философии как если бы» следует распределение фикций по 18 главам, среди которых можно найти понятия бесконечности, атома, вещи в себе и абсолюта, научные фикции отделены от эстетических (различные оценочные критерии здесь и там: истина в одной стороне, красота – в другой), устанавливается различие между гипотезой и фикцией. По поводу такого расширения поля фикциональности В.Изер замечает: «Фаингеру пришлось написать весьма объемную книгу, чтобы едва ли не всем мыслям философии и науки дать обозначение того, что они являются «вымыслом»»9. Однако, если к фикциям мы относим научные абстракции, идеальные объекты, ценности, идеалы и т.д., то «фикция» оказывается просто приравняна практически ко всей сфере идеального, к сознанию как таковому, и говорить стоит уже о феноменах идеального, в не о «фикциях», ибо трудно согласиться, что, к примеру, интерсубъективные ценностные представлении являются «фикциями», они выражают реальные отношения значимости, спонтанно исторически складываются и отнюдь не «вымышлены», не есть просто плод фантазии. Идеи, близкие к подходу Файхингера высказывает отечественный исследователь Ю.М.Шилков10, в работах которого можно встретить много интересных замечаний, но его видение, расширяющее область вымысла нам не близко.

Несколько иной взгляд на вымысел излагает в своих статьях В.Изер. Его волнует не столько размежевание вымышленного и реального, сколько процесс создания вымысла из материала реальной жизни и благодаря способностям человека. В частности эти идеи он развивает в статье «Акты вымысла или что фиктивно в фикциональном тексте». По Изеру фикциональный текст возникает тогда, когда удвоенная в тексте реальность начинает означать сама себя, отсылает к своим собственным смыслам и при этом воображаемое ( а это, собственно говоря, работа фантазии) начинает обретать определенную форму. Вымысел создается, согласно Изеру, с помощью селекции, когда мы выбираем из материала жизни то, что станет содержанием текста, и комбинируем эти фрагменты согласно собственным задачам и по своему усмотрению. При этом Изер различает тексты, маскирующие свой вымысел, и тексты открыто закавыченные. В первом случае, полагает он, маскировка совершается с целью оставить не потревоженными естественные представления, чтобы можно было понять вымысел как реальность, стремящуюся объяснить реальность (например, в философско-идеалистических текстах). Во втором случае, когда, как в художественном тексте, условность дана прямо, выявляется цель, ради которой создан вымысел, так как он всегда создается ради прагматического употребления. Изображенный в тексте мир обнаруживает тогда себя как мир условный, это в чистом виде «как если бы», важное для прагматики. «Через обозначаемую кавычками целостность вызываются к жизни точки зрения на изображаемое положение вещей»